… Солнце Уиверна мягко заглядывало в окна, не зашторенные с вечера.

Я следила, как его пока тёмно-жёлтый свет начинает играть на потолке спальни. Головой я удобно и уютно устроилась на плече мужчины, который спал крепко-крепко. Пусть кто-то скажет, что это не я его вернула. И пусть кто-то скажет, что ему ещё придётся после этой ночи носить линзы. Нет, ему я ничего не скажу о том, что знаю про линзы. Но, кажется, он узнал главное, из-за чего в глубине души вернулся к слепоте. И должен проснуться зрячим. Могу поспорить…

Его дыхание изменилось.

— Могу поспорить, что ты больше не двоишься, — прошептала я.

— Кому чего, а тебе важно только это? — пробормотал он. — Ты не совсем права. Мне бы хотелось ещё кое-что узнать и понять, но уже не смогу.

— Но это потом, — сказала я уже вслух, хоть и негромко. — Тебе сейчас надо готовиться к суду. Даг-ин Рэдманд должен с тобой много беседовать, чтобы сделать тебе хорошую защиту. И потом…

— Лианна… Защита уже не нужна.

— Почему?

— Потому что уиверны только в одном случае видят один сон. И даг-ин Рэдманду только достаточно узнать об этом, как суд будет отменён вообще. Или ты не хочешь, чтобы даг-ин Рэдманд узнал об этом?

Я повернулась и ткнулась носом в его щеку. Обняла за плечо.

— Ты ведь больше никуда — ну, по своей специальности?

— Больше — нет. Хозяйство большое — придётся разбираться в нём на пару с тобой.

Он осторожно приобнял меня, и заглянул в глаза. Я рассиялась — видит! Поэтому он сказал, что хочет ещё кое-что понять, но уже не сможет! Не сможет вернуться на Керу, в её коридорные лабиринты и ярусы! Он и правда узнал главное!

— Чему ты улыбаешься? — невольно улыбнулся и он.

— Вспомнила, каким ты строгим был ночью. А как будет счастлив Брендон!

— Логика истинной женщины, — проворчал он, всё ещё улыбаясь.

— Логика! — подтвердила я. — Ведь это самое главное, что у меня есть — ты и твой сын. Поэтому у меня всё логично. Дрейвен…

— М?

— Ты знал меня всего два дня на Уиверне…

— Ты забыла приплюсовать неделю на Кере.

Да, забыла. И теперь, кажется, понимаю, почему он ослеп наново. Не оттого, что хотел узнать, что именно там произошло. А потому что ему надо было знать, почему его ко мне тянет. Я всё ещё держусь настороже. Но напоминаю себе, что мои слова: того уиверна, с Керы, я могла бы полюбить, — Дрейвен, кажется, воспринял всерьёз.

И с трудом удержалась от насмешливой улыбки: не каждая женщина начинает свой любовный роман через секунды после взрыва мощной гранаты!

Один сон на двоих

Уиверны не говорят друг другу: «Я тебя люблю». Они видят друг друга в своих снах — и этого достаточно, чтобы женщина и мужчина поняли, что они любимы взаимно. Оттого на Уиверне нет разводов. Двое всегда вместе. Даже во сне.

Древняя история планеты, полная войн и катаклизмов, выработала в уивернах сдержанность в выражении своих чувств. Но мне, человеку, позволено то, что негласными правилами уивернов недоступно другой женщине, уивернке, так что я часто говорю Дрейвену эти сокровенные слова, любовно глядя в его пронзительно серые глаза: «Я тебя люблю». Он молчит в ответ. Может поцеловать, но чаще насмешливо улыбается. Фи… Меня не проведёшь. Я гуляю в его снах — рядом с ним. Я бегу в его снах бок о бок с ним, но чаще — едва мы закрываем глаза, он переплетает свои пальцы с моими… Мы вместе даже во сне. И это — счастье.

Между землянами и уивернами есть определённое согласие в поэтическом определении слова «месть». Дрейвен пересмотрел множество высказываний по этому слову.