Рыцарей многих за это потом возводили в святые.

 Только я думаю: холодно, тягостно было

 Рыцарям после на ложе с дочками Евы.

 Но ненадолго…

 И я в свое время, я тоже

 Пил белоснежное пламя из уст крепких и хищных,

 Когти мне в спину, я помню, от страсти впивались,

 И чешуя оставляла шрамы на коже,

 Слышал я грохот драконьего пылкого сердца —

 Будто часы старинные гулко стучали.

 Семя свое извергал я в глубокое лоно, на волю

 Фатума я полагался: что будет, то будет.

 Изнемогая, огнем опаленный, потом уползал я,

 Долго, бывало, в мокрой траве под небом дождливым валялся.

 Кожа краснела тогда моя и шелушилась,

 Воздух и дождь ее ранили прикосновеньем,

 Кровь из ссадин сочилась и траву обагряла.

 А из коровника не доносилось ни звука,

 Нет, не клацали когти, самки были довольны.

 Спали драконы.

 Я думаю, рано иль поздно

 Сын мой на свет народится.

 Он будет красавец когтистый.