— Полетим вместе, — засмеялась Литта и закрыла ему рот поцелуем. — Глупый ты человек…

— Сама дура, — ответил он. — Не можешь форсунки продуть.

— Кто о чем, а Фальк о двигателе! У самого-то как?

— Мне ногу отняли, а не…

— Да я про самолет, извращенец! — Литта со смехом упала ему на грудь.

У Фалька были глаза цвета неба, изменчивые и опасные, то серые, то голубые, то вовсе синие или сумрачно-сизые, и жесткий изгиб губ. Она не с ходу поняла, что у него протез, ну хромает человек, мало ли… Но главное — он любил высоту, любил… и раз взявши — не терял.

— Кто еще из нас извращенец!

— Не надо, — сказала она, распластавшись на нем. — Не надо. Если тебе неприятно, я не стану смотреть. Но я тебя люблю. И нет, не говори всяких пошлостей вроде «всего целиком». Я тебя просто люблю. Иначе драконы не умеют.

— Кто?!

— А ты что, так и не понял, кто я? — опешила Литта. — Ну, знаешь…

— Я думал, у меня галлюцинации от перегрева, — потерянно сказал он. — Ты же сама сказала про здешнее солнышко… Кстати, уже темнеет, нас хватятся.

— Да ну их… — мечтательно произнесла девушка. — Что они нам могут сделать? Жалованья лишить? Да наплевать…

— Зачем ты пошла в пилоты? — тихо спросил Фальк. — Раз ты и так можешь?

— Не знаю, сперва просто интересно было, как люди это делают, потом увлеклась, — пожала она плечами. — Ну и… приятно видеть, как еще кто-то перестает бояться высоты и своей машины. Ты сам говорил, что в работе с личным составом мне равных нет! Пускай летают, неба хватит на всех… Фальк? Ты что? Фальк!

— Мне уже никогда не летать по-настоящему… — выговорил он сквозь зубы.

— Значит, мы полетим вместе, — серьезно сказал Литта, прижав его горячий лоб к своему плечу. — Перестань. Ты как моя… да кто ее знает, кем она мне приходится! Словом, ее обидели дурные люди, и она боялась каждого чиха. Но когда понадобилось — полетела, и еще как! Мужа-то спасать…

— Но я же не дракон.

— Так и она не драконом родилась. У нас в семье и обычных людей порядочно. Я, если помнишь, свой самолет в долине держу, хочешь — бери да пользуйся, он у меня, как ты уже успел убедиться, получше учебных… Да что с тобой, Фальк?

— Я не могу без неба, — выговорил он, глядя вверх. — Я с детства о нем мечтал! И полетел, хотя родители были против… Но я взлетел, и это было прекрасно! А потом я упал… — Фальк закусил губу. — Нет, я и сейчас могу летать, но только недалеко и невысоко, насколько моего старика хватает… С новым я не управлюсь, они сложные, не смогу с одной ногой, а мой летучий чемодан уже не тянет. И нового мне никто не даст, я же просто инструктор! А я хочу туда, в небо!..

— Фальк?!

— Я хочу летать, любой ценой, я хочу…

Он сам не знал, что с ним такое, его корчило, выворачивало наизнанку, он пытался заплакать, но не мог. Боль была такой, что хотелось то ли завыть, то ли пойти искать место, на котором Литта растоптала пузырек с обезболивающим, и собирать его вместе с песком и осколками стекла…

— Фальк, ну Фальк же! — донеслось откуда-то издали, и он потерял наконец сознание.

— Везет нам на увечных, — услышал он, приходя в себя, но глаза открывать не торопился.