Задняя дверь мастерской вела в коридор, по обеим сторонам которого рядами тянулись простые деревянные двери. Пол был голым – судя по всему, здесь находились комнаты прислуги. Самих слуг нигде не было видно – лишь из-за одной двери доносился храп. В конце коридора находилась ведущая наверх лестница. Поднявшись по ней, беглянки оказались в лабиринте чердачных помещений, где они и затерялись.

<style name="super">    Глава    </style>

<style name="super">сорок девятая</style>

коло полудня Базил и Релкин закончили дежурство на позициях под Посилой и, сменившись, отправились на бивуак Стодевятого. Релкин устал, но его ждала работа, не терпевшая отлагательства. Следовало позаботиться о Базиле.

Длинная рана на правой стороне хвоста требовала очистки и втирания Старого Сугустуса. С левой стороны груди имелось множество неглубоких порезов и кровоподтеков, которые дракон заработал, перевалив в пылу схватки через упавшее дерево. Обработав эти повреждения, Релкин занялся менее значительными царапинами и ушибами, а под конец проверил уже зажившую рану, полученную под Куошем. К счастью, несмотря на яростное напряжение ночной битвы, она не открылась, и Релкин вздохнул с облегчением. Бывало, что раны открывались спустя недели после того, как были залечены: это представляло собой сущую муку для драконопаса и серьезную угрозу для дракона.

Сквозь просветы в облаках проглядывало солнышко, а Релкин усердно работал иглой и нитками, не скупясь на Старый Сугустус. Кое-где пришлось накладывать повязки и ставить припарки, но в конце концов все было сделано.

Во время этой процедуры Базил пару раз зашипел, но в целом, как и обычно, перенес боль со стоицизмом, присущим большинству вивернов. Вот Мануэлю, тому приходилось не сладко, ибо Пурпурно-Зеленый проявлял куда большую чувствительность. Базил постарался отвлечься – забыть о прижигавшем его порезы Старом Сугустусе, сосредоточившись на мыслях о еде.

Закончив лечение, Релкин поспешил к полевой кухне, где разжился большим горшком супа и дюжиной караваев хлеба. По дороге он заглянул в лазарет. Обмотанный повязками кожистоспинник Гунтер спал; судя по всему, он должен был выжить. Его драконопас Ури сидел рядом, нервно теребя ремень от джобогина.

Свейн и Ракама пытались хоть чуточку его приободрить. Все боялись, что после ранения Гунтер может стать калекой.

– Дракон будет жить, – промолвил Релкин. – Это уже хорошо.

– Релкин, попроси старых богов, чтобы он вернулся в строй. Вот увидишь, они тебя послушают.

– Держу пари, что он вернется. Непременно вернется.

– Жаль молодого медношкурого и Ховта, – сказал Ракама.

– Еще бы, – поддержал его Свейн. – Это наша общая боль.

– Проклятие, ведь Ховт был еще мальчонкой. А Чурн? Кто мог бы сказать худое слово про старину Чурна?

– Сколько таких мальчишек, как Ховт, полегло вместе со своими драконами на полях сражений, по которым довелось пройти Стодевятому марнерийскому за время его существования? – вслух подумал Релкин и сжал крепкую руку Свейна. Ракама добавил свою руку, то же сделал и Ури.

– Мы отомстим за них.

– Бьюсь об заклад, – поддержал Свейн, – они еще попомнят Стодевятый эскадрон.

На этом драконопасы расстались, и Релкин направился к кухонным кострам. Хотя за последний год вера его подверглась серьезным испытаниям, он на ходу бормотал молитвы, прося старых богов исцелить Гунтера. Есть они на небесах, нет ли – дело темное, зато ясно, что Гунтеру пригодится любая помощь, какую только можно получить.

Гарнизон Посилы проявлял странную пассивность, что, несомненно, было на руку Урмину.