|
Колокол продолжал звенеть. Звук был так силен, что они чуть было не оглохли. В окнах библиотеки зажегся свет. Свет показался и в окнах домов вдоль улицы. Внезапно открылась маленькая потайная дверца, скрытая в больших дверях. — В чем дело? Что происходит? Пожар? — послышался взволнованный голос. Голова с тонзурой боязливо высунулась в темноту. — Где горит? Палину наконец удалось поймать веревку коло кола, и звон умолк: — Это не пожар, брат. Я… На лице пожилого монаха возникло странное выражение. Он уставился на мага в грязно белых одеждах, на Ашу в подоткнутой юбке и башмаках, заляпанных грязью, на Тассельхофа, который безуспешно пытался выдрать засохшую грязь из своего хохолка. Принюхавшись, монах демонстративно заткнул нос двумя пальцами. — Библиотека закрыта! — заявил он и попытался закрыть дверь. — Подожди! — Тассельхоф бросился вперед и вклинился в дверной проем. — Привет, Бертрем! Ты меня помнишь? Я — Тассельхоф Непоседа! Я здесь уже бывал… — Да, — холодно ответил Бертрем. — Я помню. Но я, кажется, ясно выразился: библиотека закрыта. Приходите утром. И не забудьте принять ванну, — он отступил назад, еще раз попробовал захлопнуть дверь и нервно добавил. — Только, пожалуйста, без кендера. — Затем он вытолкнул Таса и уже почти захлопнул дверь, когда Палин всунул туда кончик своего посоха. — Пожалуйста! Прошу тебя! Ты просто обязан пустить нас! Мне очень жаль, но мы добрались сюда через канализацию… — Воры! — взвизгнул Бертрем. — Помогите! По могите! Воры! — голос его достиг высоты, нестерпимой для уха. — Сюда кто то идет, — предостерегающе произнесла Аша. — Мы не воры, — попытался объясниться Палин. — Я собирался встретить здесь моего дядю. Он велел мне ждать его в кабинете Астинуса. Пожа луйста, проведите нас туда. Слова Палина настолько поразили монаха, что он едва не выпустил из рук многострадальную дверь. — Убийцы! — заорал он. — Помогите! Они хотят убить Мастера! — Рыцари… — прошептала Аша. — Кажется, идут прямо сюда… — Бертрем! — раздался голос из глубины библиотеки. Монах подпрыгнул, побледнел и оглянулся: — Да, Мастер? — Пусть они войдут. Я ждал их. — Но, Мастер… — Не заставляй меня повторять, Бертрем! — Да, Мастер… То есть я имел в виду: нет, Мастер… Бертрем широко распахнул дверь, отступил назад и прикрыл нос рукавом своего одеяния. Потом сделал рукой приглашающий жест. Внутри библиотеки было темно. Единственный свет исходил от масляной лампы, оставленной Бер тремом на столике возле двери. Человека, отдавшего распоряжение впустить путников, видно не было. — Закрой дверь, — велел голос. — Когда рыцари явятся сюда узнать, что случилось, скажи им, что ты страдаешь лунатизмом. Звон колокола был всего лишь одним из проявлений твоей болезни. Ты понял меня? — Да, Мастер, — отозвался Бертрем. Голос его звучал подавленно. — Сюда, — позвал человек, скрывающийся в темноте. — Поторопитесь. Пока я стою тут с вами, в летописи возникают пробелы. Зажги свой посох, маг! Твой дядя ждет тебя. Палин произнес заклинание, и на конце посоха зажегся свет. Стали видны полки с книгами в тяжелых кожаных переплетах, рулоны свитков, аккуратно сложенных на стеллажах. Концы полок уходили в темноту, так же, как терялись во глубине веков истоки сказаний, записанных на их страницах. Наконец свет упал и на автора всех этих бесчисленных книг и свитков. Его лицо не имело признаков возраста: оно не было ни лицом юноши, ни лицом старца, ни лицом человека средних лет. Оно было таким же гладким и лишенным выражения, как чистые листы бумаги, на которых он писал свою бесконечную летопись, отражающую каждый миг истории Кринна. |
