|
— Неплохой вопрос, девочка, — отозвался рядом слабый голос. Обернувшись, они увидели Маритту, стоявшую на коленях подле какого то человека. Он лежал на грубой подстилке в углу пещеры и был до того изможден голодом и болезнью, что возраст его определению не поддавался. Он пытался приподняться, протягивая Танису и Лоране худую руку, обтянутую бледной кожей. Дыхание хрипело и клокотало в груди. — Успокойся, тебе нельзя говорить… — хлопотала Маритта, но он лишь отмахнулся: — Отстань, женщина! Я и так знаю, что мне недолго осталось. Неужели я при этом должен умирать еще и со скуки? Лучше попроси варварскую женщину ко мне подойти… Танис выразительно посмотрел на Маритту. Она поднялась с колен и отозвала его в сторону. — Это Элистан, — сказала она, точно о ком то очень известном. Но Танису его имя ровным счетом ничего не говорило, и Маритта пояснила: — Он из гаванских Высоких Искателей. Люди очень любили и уважали его, и он был единственным, кто высказывался против Повелителя Верминаарда. Беда только, его не послушали. Не захотели услышать… — Ты говоришь «был», — заметил Танис. — Но ведь он еще жив. — Вот именно — еще. — Маритта смахнула слезу. — Я знаю эту ужасную, изнурительную болезнь… Мой батюшка, царствие ему небесное, от ней помер. Заводится что то в человеке и ест его заживо. Бедный Элистан, намедни он мало не рехнулся от боли, но теперь уже и боль прекратилась — значит, совсем скоро… — Совершенно необязательно, — улыбнулся Танис. — Золотая Луна жрица. Она его исцелит. — Ох, не знаю даже, что делать, — озабоченно протянула Маритта. — Ой ли? А вдруг не получится? Стоит ли зря обнадеживать Элистана? Пусть бы уж отошел с миром… — Золотая Луна! — обратился Танис к Дочери Вождя. — Вон тот человек хочет поговорить с тобой. И, не обращая внимания на Маритту, полуэльф подвел Золотую Луну к Элистану. При виде его жалкого состояния ее лицо, ожесточенное бесплодным спором и разочарованием, немедля смягчилось. Элистан смотрел на нее снизу вверх. — Значит, ты утверждаешь, что твоими устами древние Боги подают нам благую весть… — Голос его был едва слышен, но тем не менее говорил он сурово и строго. — Но если это мы, люди, отвернулись от Богов, а не наоборот, как мы всегда полагали, — почему они ждали так долго, прежде чем заявить о себе? Золотая Луна опустилась на пол подле него, не торопясь отвечать и стараясь продумать каждое слово. — Представь себе, — сказала она наконец, — что ты идешь через лес, неся с собой самое драгоценное из принадлежащего тебе — прекрасный редкостный самоцвет. И вдруг на тебя набрасывается свирепый зверь. Выронив камень, ты спасаешься бегством. Потом обнаруживаешь, что потерял самоцвет, но никак не можешь преодолеть страх и вернуться за ним в лес. На другой день приходит некто и предлагает тебе новый камень. В глубине души ты сознаешь, что он не чета потерянному, но идти назад за тем первым все таки слишком страшно. Означает ли это, что оброненный самоцвет перестал существовать? Или он все еще лежит там, сияя под палыми листьями и ожидая, когда ты вернешься за ним? Элистан со вздохом закрыл глаза, лицо его мучительно исказилось. — Ну конечно… Это мы должны вернуться за ним в лес. Как же мы заблуждались!.. Эх, девочка, если бы мне было отпущено время узнать хоть что нибудь о твоих Богах… И он протянул ей руку. Золотая Луна затаила дыхание и стала почти так же бледна, как и сам умирающий. — Тебе будет даровано время, — прошептала она и взяла его руку в свою. Танис, поглощенный происходившим, вздрогнул от прикосновения к плечу. За его спиной стояли Стурм и Карамон. — Что такое? — спросил он быстро. |
