|
— Но кто это там с ним? — Не уйдешь! — выкрикнул Стурм. И прежде, чем Танис успел остановить его, — кинулся за теми двоими. Танис побежал следом. Краем глаза он увидел мелькнувшие алые одеяния — к нему присоединились и Рейстлин с братом. — Я тоже не все еще выяснил с ним, — прошипел маг. Все втроем они догнали Стурма как раз в тот момент, когда тот схватил Эбена за шиворот и швырнул наземь. — Предатель! — крикнул рыцарь. — Я все таки отправлю тебя в Бездну, хотя бы это и стало моим последним деянием! И он занес над горлом Эбена меч. Но тут спутник предателя обернулся к Стурму и перехватил его руку. Ахнув, рыцарь замер и едва не выпустил Эбена. Ибо его глазам предстало нечто поистине невероятное. Рубаха человека порвалась и распахнулась во время безумного бегства из рудника. И там, посередине груди, прямо в живой плоти сидел сверкающий зеленый камень размером с мужской кулак! Он горел на ярком солнце каким то недобрым, пугающим светом… — О такой магии я никогда даже не слышал!.. — пробормотал Рейстлин, завороженно глядя на камень. Невероятное зрелище приковало друзей к месту… Заметив устремленные на него взгляды, Берем инстинктивно запахнул на груди рубаху. Потом выпустил руку Стурма, повернулся и побежал к воротам. Эбен вскочил на ноги и бросился следом. Стурм прыгнул вперед, но Танис остановил его. — Слишком поздно сводить счеты, — сказал он. — Надо позаботиться об остальных… — Танис!.. — завопил Карамон, указывая на что то чуть повыше ворот. Каменные плиты стен начали расходиться в стороны. Из открывшейся дыры сперва медленно, потом все быстрее стали валиться исполинские гранитные валуны. Со страшной силой врезались они в мостовую, дробя ее в пыль. Сквозь грохот каменных глыб смутно слышался лязг тяжелых цепей, приводивших в действие механизм… Валуны начали падать как раз в тот момент, когда Эбен и Берем подбежали к воротам. Эбен закричал от ужаса, вскинув руки над головой в жалкой попытке заслониться. Его спутник поднял глаза и, казалось, вздохнул. В следующий миг обоих похоронил под собой чудовищный камнепад. Древний механизм намертво запечатал ворота Пакс Таркаса… — Это — ваш последний акт неповиновения! — проревел Верминаард. Грохот камней на время заглушил его голос, что, понятно, привело Повелителя Драконов в еще большую ярость. — Вам была дарована возможность потрудиться во славу Владычицы. Я отечески заботился и о вас, и о ваших семействах. Но вы, упрямые глупцы, не цените ничего. И за это вы поплатитесь жизнью! — Он высоко поднял Приносящую Ночь. — Я перебью мужчин. Я сожгу женщин. Я уничтожу детей! Прикосновение руки Повелителя — и Пирос, распахнув громадные крылья, прыжком бросился в воздух. И широко раскрыл пасть на вдохе, готовясь метнуть испепеляющее пламя в беспомощную толпу во дворе… Но не успел. Проломив крышу крепости, расшвыривая обломки и мусор, снизу вверх навстречу ему свечой взвилась Матафлер. Старая драконица окончательно погрузилась разумом в прошлое, заново переживая утрату детей. Она снова видела перед собой рыцарей верхом на золотых и серебряных драконах, со смертоносными Копьями, зловеще блистающими на солнце. Тщетно умоляла она своих детей не ввязываться в проигранную битву, тщетно пыталась убедить их: в этой войне надеяться было более не на что… Можно ли удержать юных, рвущихся к подвигам? Прочь умчались они, оставив ее лить слезы в опустевшем логове… И как раз в тот момент, когда перед ее умственным взором вновь развернулась картина той последней кровавой битвы, когда она увидела своих детей умирающими на Копьях, — тут то и услышала она голос Верминаарда: — Я уничтожу детей!.. И Матафлер, как и много столетий назад, бросилась спасать своих малышей. Пирос, озадаченный столь неожиданным нападением, едва успел увернуться от поломанных, но все еще смертоносных клыков, готовых вспороть ему бок. |
