|
Его когтистые лапы дрожали. Он зыркнул на сопровождающих, и те еще разок как следует тряхнули капитана. Всхлипывая и захлебываясь словами, одноглазый принялся описывать остальных. – Кендер, говоришь? – повторял Гакхан. Ему не стоялось на месте от возбуждения. – Продолжай! Как как? Седобородый старик?.. – Он озадаченно замолчал. Неужели старый маг? Нет, вряд ли они взяли бы старого, впавшего в детство дурня на такое важное и невероятно опасное дело. Но если не он, тогда кто? Какой нибудь случайный попутчик?.. – Поподробнее о старике! –велел Гакхан капитану. Одноглазый лихорадочно рылся в памяти, затуманенной винными парами и болью. Старик… Ничего особенного… Белая борода… – Сутулый? – нетерпеливо подсказывал Гакхан. Нет, не сутулый. Высокий, широкоплечий… Голубоглазый… Странные такие глаза… Капитан готов был потерять сознание. Гакхан сгреб его за шею и хорошенько сдавил. – Глаза! Капитан с немым ужасом смотрел на драконида – Гакхан медленно выдавливал из него жизнь. Потом он с трудом прохрипел несколько слов… – Молодые глаза! Слишком молодые глаза! – в восторге повторил Гакхан. – Где эти люди? Выслушав ответ капитана, он с силой отшвырнул одноглазого прочь. Раздался треск. Вихрь набирал силу. Гакхан чувствовал, как его возносит все выше. Одна единственная мысль била драконьими крыльями у него в мозгу. Покинув палаточный городок, Гакхан кинулся со своими подручными прямиком в храмовые подземелья… Вечный Человек! Вечный Человек! Вечный Человек!.. 7. ХРАМ ВЛАДЫЧИЦЫ ТЬМЫ – Тас! – Отвяжись… Больно… – Знаю, Тас, но ничего не поделаешь, надо. Открой глаза, Тас! Пожалуйста!.. Назойливый голос, полный страха, немного разогнал болезненный туман, окутавший сознание кендера. Какая то часть его разума буквально криком кричала, требуя, чтобы Тас немедля очнулся. Другая же часть стремилась соскользнуть обратно в темноту. Правду сказать, там, в темноте, было мало хорошего, но все таки там не было боли, которая, он знал, только и дожидалась момента, чтобы… – Тас! Ну Тас же!.. Чьи то руки трепали его по щекам. Голос, сиплый от сдавленного ужаса, продолжал шептать его имя. И кендер понял, что выбора у него не было. Хочешь не хочешь, приходи в себя, и точка. А кроме того, добавляла беспокойная часть его рассудка, если будешь валяться – как раз и пропустишь что нибудь интересное! – Благодарение Богам… – выдохнула Тика, когда Тассельхоф наконец то широко открыл глаза и уставился на нее. – Как ты себя чувствуешь? – Спасибо, премерзко, – хрипло ответил Тас, пытаясь приподняться и сесть. Как он и предвидел, боль только этого и дожидалась. Она выскочила из какого то темного угла и накинулась на него. Тас со стоном схватился за голову. – Бедненький… – Тика погладила его по волосам. – Я знаю. Тика, ты хочешь как лучше, – ответил страдалец, – но можно тебя попросить… Не надо меня гладить. Меня от этого точно гномы молотками… Тика поспешно отдернула руку. Кендер огляделся по сторонам, насколько вообще это было возможно с одним глазом – второй заплыл наглухо. – Где это мы?.. – В храмовых подземельях, – негромко ответила Тика. Тас, сидевший с нею рядом, чувствовал, что ее так и трясло от страха и холода. Оглядевшись, он сразу понял причину: его и самого передернуло. С тоскою припомнил он добрые старые времена, когда слово «страх» ему было неведомо. Ему, кендеру, следовало бы теперь с ума сходить от восторга и любопытства. Он ведь оказался в совершенно незнакомом месте, причем наверняка полном потрясающих диковин, только и ждущих, чтобы их оценили… Но теперь он знал, что здесь таилась также и смерть. |
