|
Он лягал, пинал и рубил мечущихся драконидов, прорываясь к Лоране. Несколько раз он пододвигался к ней вплотную, но толпа снова и снова оттаскивала его прочь. Лорана стояла у прохода в один из притворов, отбиваясь от драконидов отобранным у Китиары мечом. Действовала она им с ловкостью и сноровкой, порожденной долгими месяцами войны. Танис почти достиг ее как раз в тот момент, когда, расшвыряв врагов, она осталась на миг в одиночестве. – Лорана! – крикнул он, перекрывая шум. – Подожди меня!.. Она услышала его. Она обернулась, и при свете луны он разглядел, что ее глаза были спокойны, а взгляд – тверд. – Прощай, Танис, – сказала она ему по эльфийски. – Я обязана тебе жизнью, но не душой. С этими словами она повернулась к нему спиной и, шагнув под арку, исчезла во тьме. Очередная глыба, обрушившаяся с потолка Храма, с треском разлетелась на гранитном полу, с головы до ног осыпав Таниса пылью и мусором. Какое то время он стоял неподвижно, качаясь от усталости, и смотрел вслед Лоране. Кровь затекла ему в один глаз. Он рассеянно стер ее… А потом неожиданно начал смеяться. Он хохотал, пока с кровью на его лице не смешались слезы, выступившие из глаз. Наконец, совладав с собой, он поудобнее перехватил окровавленный меч и побежал в темноту следом за девушкой. – Они ушли вон по тому коридору, Рейст… То есть Рейстлин… Карамон едва не прикусил язык, произнеся детское прозвище брата. Как то очень уж не подходило оно к этому грозному и молчаливому магу в черных одеждах. Они стояли у столика тюремщика, рядом с трупом хобгоблина. Стены кругом них положительно сходили с ума: шатались, трескались, выравнивались… Перевоплощались. Зрелище это наполняло Карамона смутным ужасом, точно воспоминание о давно позабытом ночном кошмаре. Он предпочитал пореже отводить взгляд от лица брата, на руку которого с благодарностью опирался. Рейстлин, по крайней мере, был существом из плоти и крови, чем то реальным посреди страшного сна. – Ты знаешь, куда он ведет? – оглядывая восточный коридор, спросил Карамон. – Да, – ответил Рейстлин равнодушно. У Карамона свело живот от внезапного страха. – Ты… Ты уже знаешь, что с ними что то случилось… – Они, как всегда, сделали глупость, – сказал Рейстлин с горечью. – А ведь тогда во сне им дано было предупреждение, – тут он глянул на брата, –как и всем остальным. А впрочем, я, может, еще поспею, хотя для этого и придется поторопиться. Слышишь? Карамон посмотрел в сторону лестницы. По ней уже шаркало множество когтистых лап: стража мчалась предотвратить побег сотен узников, с чьих камер внезапная катастрофа сбила замки. Карамон потянулся к мечу… – Уймись! – отрезал Рейстлин. – Подумай сам: на тебе ведь по прежнему офицерские латы. На что мы им? Владычицы больше нет, а стало быть, и подчиняться им некому. Каждый из них теперь думает только о себе и о том, как бы урвать кусок пожирнее. Держись подле меня, брат, да прикинься, будто спешишь по делу… Карамон поглубже вздохнул – и сделал, как ему было велено. Силы частично возвратились к нему, он мог идти сам, не опираясь на руку колдуна. Не обращая внимания на драконидов – которые тоже лишь мельком посмотрели на них, торопясь мимо, – братья отправились дальше по коридору. Стены справа и слева от них продолжали менять свою форму, потолок трескался и содрогался, пол вздымался и опадал под ногами. Сзади раздавались ужасающие крики: это узники отстаивали вновь обретенную свободу. – Хорошо хоть, при той двери не будет охраны, – заметил Рейстлин, указывая вперед. – О чем ты?.. – Карамон даже остановился, испуганно глядя на брата. – Там ловушка, – прошептал Рейстлин. – Помнишь наш сон? Карамон покрылся смертельной бледностью и, собрав остаток сил, помчался по коридору вперед. |
