|
— Как бы я хотела улететь далеко-далеко… И вдруг она бросила в мою сторону быстрый, странно заинтересованный взгляд, правда, никто, кроме меня, его не заметил, поскольку в этот момент заговорил Фун Ку-цзы. Льстивым тоном, не отрывая преданного взгляда от лица хозяйки дома, он поинтересовался: — Откуда, милая Шан Те, у тебя такие желания?… Разве в этом доме ты не любимейший из цветков?… Разве наша несравненная госпожа Имань Фу не печется о твоем счастье?! Девушка опустила взор в свою пустую тарелочку и принялась водить по ее дну лопаткой. Она, видимо, не могла сказать о том, что думает по поводу «попечения» своей госпожи, и не хотела лгать, так что ей оставалось только промолчать. Однако настырный старикан не отставал: — Посмотри, какая прекрасная надпись начертана над алтарем твоих предков, нужно всего лишь следовать этому мудрому наставлению, и покой и счастье поселятся в твоем сердце!… Подумай и о том, какое счастье в самом начале своей жизни уже знать о своем предназначении и не метаться по Миру в поисках себя. Какая радость не думать о том, как прокормить себя в наступающем дне и как избежать опасностей, подстерегающих тебя на дороге жизни… Тут девушка неожиданно подняла свое личико и совершенно серьезно поинтересовалась: — А может быть, как раз самое главное на дороге жизни — преодолевать подстерегающие тебя опасности и самому заботиться о пище и питье? Может быть, именно в этом состоит… дорога жизни?… Старик с жалостливым умилением посмотрел в ее открытое серьезное личико и покачал головой: — Шан Те, маленькая моя, поверь мне, ухабы дороги жизни не укрепляют человека, а подтачивают его… Заботы долгого Пути не красят лица милых девушек, а бороздят их морщинами… Недоедание не делает тоньше и стройнее стан, а сжирает внутренности человека… — Но может ли человек стать… человеком, если не пройдет свою дорогу жизни, свой Великий Путь сам, без костылей, подсунутых ему под руки старшими?… — все так же серьезно возразила Шан Те. Я, признаться, зауважал девчонку, хотя тоже считал, что лучше на этом «Великом Пути» воспользоваться «костылями взрослых», чем переломать себе ноги, — ну не верил я в способность этой маленькой, хрупкой девчушки самой преодолеть все предстоящие ей «ухабы»! В этот момент хозяйке дома, видимо, не понравилось, что разговор на столь животрепещущую тему, как будущее ее любимицы, перешел в некую философскую плоскость и что она принимает в нем недостаточно активное участие. Не дожидаясь, что ответит девчонке учитель, Имань Фу заговорила настолько возбужденно, что в ее и без того высоком голосе начали проскакивать визгливые нотки: — Видишь, Ку, что с ней стало?! Ни капли почтительности, только споры, споры, споры!… У этой девчонки появились ответы на любые вопросы — ответы дерзкие и неразумные! Но пусть она ответит на такой вопрос — как она думает выплатить Дань Желтому Владыке?! Где она возьмет камень, отвечающий ее положению?! Слово «камень» госпожа Фу произнесла с таким благоговением, будто речь шла о каком-то божестве. Я насторожился, похоже, сейчас разговор коснулся чего-то очень важного для меня. — Действительно, дитя, — немедленно поддержал свою благодетельницу мой учитель, — разве у тебя есть возможность внести свою Дань самостоятельно? Внести Дань, соответствующую твоему статусу? Или ты согласна… опуститься?! Последнее слово с большим трудом далось старику, как будто он выговаривал некую непристойность. Девушка снова опустила взгляд в тарелку, и вдруг по ее густо набеленной щеке покатилась быстрая слезинка, оставляя глубокий, чуть грязноватый след. |
