— Дом-то, куда нас привезли, боярина Табары.

— Да он сам нас и полонил, собака. Разбойничков лесных прикормил, жирует. Садись, монах. Или так и будешь стоя ужина ждать?

Влад плюхнулся на солому рядом с Батей; монах садиться не стал, прислонился к стене.

— Что будем делать? — уточнил он.

— Да ничего. Отсюда не выбраться, бревна ж не прогрызешь… Подкопаться если попробовать…

— Я уж пробовал, — сказал Батя. — Камень сплошной.

— Не обиделся, что бросил вас? — спросил старого гайдука Влад. — Зло не затаил?

— Наше дело служивое, господин. Сами проворонили засаду, сами и поплатились. Я думал, вы с монахом спасетесь, а тут вон какое дело…

— Ну и ладно, — заключил Влад. — Ты хорошо тут пошарил? Серпа или другой железяки не завалялось?

— Нету ничего, совсем новый сарай. И, думаю, не для барахла строили, а для пленников вроде нас.

— Тебе нужно оружие, князь? У меня есть.

Влад недоверчиво посмотрел на фра Бернардо.

— Пусть твой человек развяжет мне руки для начала, — попросил монах.

— Что ж я, в самом деле… — опомнился князь. — Батя, руки нам развяжи! Мне первому! Ты сам-то почему не связан?

— Отчего же, был связан, — сказал Батя, принявшись за узел. — Да как приехал сюда, сразу освободился. Понамотали там веревки, а толку… Руки вязать — это не козу пежить, а здешние холопы ничего другого не умеют.

— Ну, ты потише, — одернул его князь. — Здешние холопы весь наш отряд положили. И сами мы в сарае сидим.

Старый гайдук сердито запыхтел.

Когда веревка упала на солому, Влад сам занялся руками монаха. Тот долго растирал онемевшие запястья, после чего уселся на пол и принялся стаскивать высокий остроносый сапог.

— Что, прямо сапогами станешь их бить? — с интересом спросил Батя. — Вижу, носы знатные, стальные…

— Сапоги сапогами, но у меня тут есть кое-что еще… — Фра Бернардо возился с подошвой. Что-то щелкнуло, звенькнуло, наподобие распрямившейся пружины, и в руке монаха оказался тонкий длинный стилет. Старый Батя присвистнул.

Фра Бернардо протянул стилет Владу.

— Держи, князь. Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение. Правда, у святого Луки есть и продолжение: когда же сильнейший его нападет на него и победит его, тогда возьмет все оружие его, на которое он надеялся, и разделит похищенное у него.

— Знавал я одного Луку в Брашове, тоже умный был человек, — словно сам себе проговорил Батя.

Влад повертел в пальцах почти невесомый клинок. Казалось, его можно свернуть в кольцо. Рукоять небольшая, но не против меча же с ним биться, это потайное оружие, чтобы горло перерезать, брюхо вспороть, жилы подсечь…

— А сам-то как? — осведомился он, пряча стилет в рукав.

— У меня есть кое-что еще, — повторил фра Бернардо.

— Тут у Красномордого человек двадцать, да еще слуги, да мало ли, что в доме, — предостерег Батя. — Я обсмотрел, когда вели… Не справимся, поди.

— Не справимся — так помрем со славой, а не в загаженном сарае, — сказал князь. — Ты-то, монах, точно подумал? Может, тебе и вправду лучше выкупа дождаться? Сам понимаешь, вряд ли мы отсюда живыми выберемся.