|
— Валахи сцепились с венграми, католики — с православными. Такое ведь постоянно случается, к вящей радости турок. Пусть думают, что хотят. Мы уйдем отсюда. Нас здесь не найдут и будут думать, что мы угодили в колодец, как и писцы. Из этого зала есть и другие выходы, известные только мне. Влад обошел тело графа Хорвати, лежащее в луже крови, и отодвинул засов, который недавно закрыл Петру. — Они скоро явятся. Дверь должна быть открыта. Он наклонился, взял один из свитков, которые Хорвати бросил на пол. — «Последняя исповедь Дракулы». — Влад усмехнулся и взглянул на Иона. — Как ты думаешь, какой из этого получится памфлет? Будут ли люди повсюду, во всех уголках мира, пугать детишек перед сном той правдой, которая написана здесь? Или она недостаточно кровава для этого? Снова послышался клич охотничьей птицы. Дракула подошел к кафедре, положил свиток на кресло, достал охотничью перчатку, спрятанную за поясом, натянул ее на свою левую изувеченную руку. Потом он перебрался к маленькому оконцу, высунул в него ладонь и позвал: — Кри-ак! Кри-ак! То, что они услышали вскоре, могло показаться эхом, но на самом деле оказалось откликом. Дракула неожиданно резко наклонился, потом распрямился. Ион и Илона затаили дыхание. Влад осторожно повернулся, и они увидели, что на его руке сидит ястреб. Дракула внес птицу в зал. Она некоторое время рассматривала мужчину и женщину, которые с таким же вниманием смотрели на нее. Затем Дракула достал из мешочка, привязанного на поясе, кусок мяса, и птица отвлеклась, повернув голову за угощением. — Моя красавица! — сказал Влад, тут же вскинул глаза и заметил, что Илона поднялась со скамейки. — Когда-то ты называл так меня, — с горечью сказала она. — Но больше никогда не скажешь мне такое. Дракула наблюдал за тем, как она подходила к нему, заметно прихрамывая. — Ты всегда будешь прекрасной для меня, Илона, — мягко проговорил он. Ион тоже поднялся и, как мог, почти ползком, приблизился к своему повелителю. — А как же я, мой князь? — спросил он и ощутил, как сердце на мгновение остановилось у него в груди. — По-прежнему ли я твой слуга? Или ты считаешь меня предателем? — Нет, Ион. Тот, кто надеется на прощение, сам должен прощать. Ты сделал то, что вынужден был сделать. Во имя любви. — Влад взглянул на Илону. — Во имя ненависти. Но ты всегда был и остаешься моим другом. Ион оперся на край стола и наполовину распрямился. Теперь Влад и Илона были совсем близко от него. Тремблак мог видеть их обоих, хотя туман все еще застилал ему глаза. Он различал их лица, видел перед собой глаза женщины, которые околдовали его много лет назад. Они по-прежнему были золотисто-карими. Ион разглядел птицу, сидевшую на руке у Влада. Он видел глаза Дракулы. Его удивило, что больше они не были такими зелеными, как прежде. В них появился какой-то странный красноватый отблеск. — Что же теперь? — спросил он. — Тсс, послушайте. — Влад поднял свободную руку. — Вы слышите их? Они склонили головы, прислушиваясь. Наверху раздавались громкие мужские голоса. На площади перед замком фыркали лошади. — А что мы должны услышать, князь? — робко спросила Илона. — Колокольчики на штандарте Мехмета. Он снова водрузил свой туг перед стенами Константинополя и собирается на войну. |
