Если честно, все эти истины объяснил мне один человек, я запомнила и намотала на ус, но об этом потом.

Так вот, тем утром, два месяца назад и прозвучал тот телефонный звонок. Он даже не был особенным, и никакой важной информации за собой не нёс. Мне позвонила бабушка, а когда звонила бабушка, мама моего отца, я всегда брала трубку, в любой ситуации. Обязана была ответить на её призыв, даже если бы в этот момент в отчаянном порыве героизма мчала на собачьей упряжке через стихию, ветер и льды по бескрайним просторам крайнего Севера. Всё равно на звонок Зои Аркадьевны Кауто необходимо было откликнуться, причем, незамедлительно. Кстати, это относилось не только ко мне, но и ко всем членам семьи отца. Зоя была непререкаемым авторитетом даже для своего взрослого сына.

Я бабушку, которую также до своих восемнадцати лет, знать не знала, очень уважала. Сказать, что я её любила, было бы нескольким преувеличением. Чтобы искренне полюбить человека, нужно общаться с ним достаточное количество времени, узнать его, проникнуться вашими взаимоотношениями, дать вам узнать друг друга получше, а у меня такой возможности долгое время не было. Точнее, теоретически возможность была – и у меня, и у отца, и у сестры, и у бабушки нашей общей, но воспользоваться ею никто не захотел. Поэтому за десять лет нашего общения, я прониклась к бабушке искренним уважением, и считала, что это серьёзный шаг в моих взаимоотношениях с семьёй отца.

Зоя, не смотря на свой возраст, а она проживала восьмой десяток, и достаточно хрупкую фигурку, женщиной была категоричной и сильной характером. Умело руководила семейными делами, а после смерти мужа десять лет назад, и его наследием. А мой дед, Николай Михайлович, был знаменитым советским драматургом. Несколько его пьес до сих пор с успехом ставят в столичных театрах. Его именем и наследием гордятся, его жизненный путь ставят в пример, и советуют соответствовать его громкому, светлому имени. Все члены семьи Кауто стараются. И идти, и следовать. Я тоже пытаюсь, по крайней мере, не опорочить имя предка. Ну, и горжусь, соответственно, по мере сил.

Но деда я никогда не видела, ни разу с ним не встречалась, и почему он упомянул обо мне в своём завещании, мне до сих пор неведомо. Возможно, чувство порядочности в нём взыграло. Наверное, я доподлинно об этом никогда не узнаю. Деда я знала лишь по его биографии в интернете, по старым фотографиям в семейном архиве, да по рассказам родственников. А вот к бабушке пришлось привыкать. К её категоричности и стремлению управлять всем вокруг и моей жизнью в частности. Возможно, я бы в какой-то момент начала сопротивляться указаниям со стороны, по сути, незнакомого мне человека, но, признаться, знакомство с Зоей произвело на меня неизгладимое впечатление.

На меня, десять лет назад, когда я приехала в Москву и оказалась в доме отца, внутри его семьи, вообще всё вокруг производило неизгладимое впечатление. Но Зоя особенно. Её королевская осанка, размеренная манера говорить, уверенность в голосе, уверенность в своей правоте этой маленькой, худенькой женщины с неизменной ниткой жемчуга на тонкой шее. Мой взгляд будто магнитом к ней притягивало, а ещё, при первой встрече, я жутко стушевалась перед ней. Ни перед отцом, о котором лишь слышала много лет, да смотрела фильмы с его участием; ни перед старшей сестрой, которая могла показаться той самой горящей звездой на небосклоне, что, по сути, и было правдой, а именно бабушка произвела на меня фантастическое впечатление одним своим присутствием в комнате.