— Конечно, и вы бы могли все это иметь у себя, — оканчивал Хенго, — но вы того сами не пожелали!.. Были у вас князья, близкие родичи немцам, хотели они и у вас такие же завести порядки, но вы тех князей уничтожили, избрав на их место князем простого кмета.

Добек теперь только понял, с какой целью лукавый немец описывал ему свою родину, что он просто-напросто пробовал, не удастся ль ему склонить Добека перейти на сторону Лешков. Добек прикинулся вполне разделяющим мысли немца; он даже прибавил, что должен был согласиться с мнением большинства относительно выбора Пяста, хотя и не был к нему заметно расположен.

— Кмет кмету равен, — сказал он. — Избрали Пяста — могли бы избрать и меня?

Немец растаял: ему показалось, что дело уж выиграно, и тогда, не стесняясь, он стал уговаривать своего собеседника перейти на сторону Лешков; против этого Добек не возражал.

Хенго рассказывал ему о замке отца убитой княгини, сколько там войска, какая жизнь развеселая.

Добек продолжал делать вид, что все это ему очень нравится, и даже нарочно вызывал Хенго на откровенность.

Так, на следующий день он первый начал расспрашивать про житье-бытье немцев; Хенго теперь болтал уж без умолку.

Подчас у Добека сильно рука чесалась — хватить хорошенько болтливого немца, но приходилось сдерживаться, в виду дальнейших признаний. Хенго, между прочим, проговорился, что долгое время служил он у деда молодых Пепелков, причем развязно советовал своему хозяину, повидавшись с последними, не только перейти на их сторону, но и других на то же склонить; за это-де в будущем легко ожидать немалой награды.

— А как к ним добраться? — спросил хитрый Добек.

— Пусть лишь милость твоя согласится, — ответил радостно немец, — а за этим дело не станет.

Таким образом Добеку представлялась возможность еще до войны разведать силы врагов, а главное — увидеть их собственными глазами. Предприятие это, отчасти рискованное, пришлось ему по душе. Если что его и удерживало, то единственно мысль, как бы князь и прочие кметы, узнав обо всем, не подумали заподозрить его в измене. И вот, чтоб покончить со своими сомнениями, он в одно прекрасное утро под предлогом охоты выехал из дому и направился к Пясту, любопытствуя слышать, что ему скажет старик. Надо думать, все устроилось по желанию Добека, так как, вернувшись от князя, он немедленно стал готовиться в дальний путь.

На следующий день, после короткого совещания с немцем наедине, Добек позвал своего старосту, приказал ему в свое отсутствие заботливо охранять дом, а потом сел на лошадь, немцу велел дать другую, и, не объяснив никому цели этой поездки, оба поскакали и вскоре скрылись в темном лесу.

Ничего не подозревавший немец беспечно распространялся о том, какие награды ждут Добека, какая веселая жизнь ему предстоит, какие у него заведутся богатства и что он может, если захочет, жениться на княжеской родственнице. Добек на все соглашался, притворяясь так ловко, что даже в глазах незаметно было и тени неискренности. Изредка лишь, взглядывая с боку на немца, Добек презрительно улыбался.

Так ехали путники лесом несколько дней. Наконец, после немалых трудов и усилий, они добрались до последней, густой, для постороннего совершенно непроходимой чащи на границе поморской земли. Здесь уж все уголки были знакомы Хенго, и он сейчас же нашел людей, согласившихся указать кратчайший путь к немецкому стану.

В то время как Добек и Хенго приближались к цели своего путешествия, немцы были уже почти готовы к походу. Они только ждали прибытия обещавших им помочь, вечно жаждущих грабежа и опустошений кашубов, а также и прочих союзных племен.

Оба князя, с дядею своим Клодвигом, расположились ставкой в лесу, известном под прозвищем Дикого.

Избранное ими место защищалось отчасти рукавами довольно глубокой речки, отчасти тряским болотом.