Через пару дней Дэвид позвонил Тор – которая ждала его в Оксфорде на следующие выходные – и объяснил ситуацию.

– Ничего страшного, дорогой. По крайней мере, это произошло сейчас и ты сможешь разобраться с этим заранее, а не когда мы будем посреди Гималаев без всякой связи с внешним миром. Как ты думаешь, ко времени нашего отъезда Ческа уже будет настолько стабильна, чтобы ты смог ее оставить?

Дэвид расслышал в ее голосе нотки беспокойства.

– Да. Ей придется, потому что я ни за что не отменю эту поездку. Я сообщу тебе, когда полечу обратно.

– Береги себя, Дэвид.

– Да. И ты тоже.

Повесив трубку, Дэвид взмолился про себя, чтобы ему не пришлось испытывать свою решимость на прочность. Эта поездка была нужна ему, и он, для разнообразия, собирался в кои-то веки поставить свои потребности и желания впереди всего прочего.

К счастью, Ческа чувствовала себя с каждым днем все лучше. Доктор выписал ей снотворное, и с его помощью она начала спать по ночам и на ее щеки снова вернулся румянец. Дэвид сумел заставить ее регулярно питаться и одеваться по утрам. Моменты, когда она проваливалась в свой внутренний мир, все еще случались, иногда даже во время их разговоров, – ее прекрасные глаза вдруг затуманивались и приобретали странное, остекленевшее выражение. Она никогда не упоминала ни Грету, ни Аву. Дэвид прислушивался к ней и тоже не вспоминал о них. Также он не стал говорить своей матери о настоящей причине своей задержки в Лос-Анджелесе. Он знал, как сильно расстраивают ее любые новости о Ческе.

Одним прекрасным тихим вечером, когда Дэвид только закончил разговор с Тор, заверив ее, что Ческе гораздо лучше и он скоро надеется улететь домой, он обернулся и увидел, что Ческа стоит рядом с ним.

– С кем это ты говорил, дядя Дэвид?

– С Тор… С Викторией, это моя подруга.

– Подруга в смысле «друг» или подруга подруга? – спросила она с хитрой ноткой в голосе. – Судя по тому, как ты с ней говорил, я бы предположила второе.

– Думаю, и то и другое, – осторожно ответил Дэвид.

– Я там открыла вино на террасе. Не хочешь пойти посмотреть на закат и рассказать мне о ней?

Дэвид вышел вслед за ней из дома. С террасы открывался потрясающий вид. В долине под холмом, на склоне которого стоял дом Чески, на фоне темно-синего неба с огненно-золотыми от солнечных лучей облаками сверкал огнями Лос-Анджелес. Дэвид оперся на перила и наслаждался зрелищем.

– А ты, дядя Дэвид, темная лошадка, – улыбнулась Ческа, протягивая ему бокал вина. – Ну же, расскажи мне.

И Дэвид поймал себя на том, что рассказывает Ческе – которая жадно ловила даже мельчайшие детали – про Тор и про путешествие, куда они собирались отправиться вместе.

– Похоже, она чудесная, а ты, похоже, как будто влюбился, – заметила Ческа.

– Может, и так. Но когда доживаешь до такого почтенного возраста, как мой, начинаешь смотреть на вещи немного по-иному. Мы не спешим. И эта поездка многое прояснит нам обоим. Мы проведем бок о бок полгода.

– И когда вы уезжаете?

– В середине августа, сразу после маминого дня рождения.

– Знаешь, а я всегда думала, что ты влюблен в мою мать, – призналась Ческа. – Я даже надеялась, что вы однажды поженитесь.

– Я как-то делал ей предложение, – признался и Дэвид. – Но она мне отказала.

– Ну и очень глупо сделала. Всем же было ясно, что она тоже тебя любила.

Удивленный этим ее замечанием, Дэвид промолчал. Он ждал, не спросит ли Ческа, как ее мать себя чувствует, но она так и не спросила, и через несколько секунд он продолжил разговор:

– Ну и, конечно, Ава – ей в следующем месяце исполняется восемнадцать.