– Я полечу туда.

– Что?

– Я полечу туда. В конце концов, Ческа – моя дочь. И я думаю, ты и так сделал для нее более чем достаточно. И для меня тоже.

– Но, Грета, ты столько всего перенесла за последние дни, не говоря уж о том, что последние двадцать четыре года почти не выходила из своей квартиры…

– Дэвид, я же не ребенок! Я взрослый человек. И я полечу туда не несмотря на последние дни, а из-за них. У вас с Тор были свои планы, а у меня – никаких. Ну и, кроме всего прочего, я хочу это сделать. Несмотря на то чем была и есть Ческа, я люблю ее. Я ее люблю… – Голос Греты прервался, но она сумела взять себя в руки. – И я просто хочу побыть с ней. Хорошо?

– Ну, если ты правда так этого хочешь, я снова позвоню агенту и закажу билеты на твое имя. Так что иди собирайся.

– Иду.

Через час Грета была готова в дорогу. Она прошла по коридору и постучалась в комнату Авы.

Ава лежала в постели, читая книгу.

– Привет, – сказала она. – Саймон говорит, мне нельзя вставать. У меня была очень беспокойная ночь. У этого младенца, похоже, какое-то бесконечное количество рук и ног. Господи, как я буду рада, когда он уже родится.

Грета вспомнила, как плохо чувствовала себя в последние недели беременности, и у нее в голове мелькнула мысль.

– Ава, у тебя такой большой живот, даже для тридцати четырех недель. А доктор ничего не говорила про близнецов?

– Нет, пока нет, но, если честно, я не делала ультразвука с тех пор, как там было двенадцать недель, и – только не говори об этом Саймону, он меня убьет – я пропустила пару последних визитов. Мне столько надо было сделать у себя в лечебнице, я просто не успевала съездить в Монмут.

– Ну, значит, ты должна пойти и обследоваться, дорогая. Это очень важно. Ребенок важнее всего.

– Знаю, – вздохнула Ава. – Проблема в том, что мы вообще-то не то чтобы планировали так быстро заводить детей. Мы оба сейчас так заняты своей карьерой.

– Я очень тебя понимаю. Мне самой было восемнадцать, и я была просто в ужасе.

– Правда? Ну тогда я по секрету скажу тебе, что я тоже просто в ужасе. Но это так эгоистично, что я не хочу никому об этом говорить. Спасибо, бабушка, от твоих слов мне стало гораздо легче. А ты любила своих малышей, когда они родились?

– Я их просто обожала. – Грета улыбнулась: чудесные воспоминания снова вернулись к ней. – Эти первые два года я сейчас вспоминаю как самое счастливое время своей жизни. Но послушай – я не знаю, дошли ли до тебя уже новости, но я сегодня лечу в Женеву. Боюсь, твоя мать серьезно больна.

Лицо Авы помрачнело.

– Не может быть. Что, очень сильно?

– Я ничего не знаю, пока не окажусь там, но, думаю, мы все должны посмотреть в лицо фактам. Доктор не стал бы звонить и настаивать, чтобы кто-то приехал, если бы это не было критично.

– Понятно. Я не знаю, что я буду чувствовать, если она…

– Не удивительно, после всего, что она тебе сделала. Ава, теперь, когда прошлое стало возвращаться ко мне, я хочу сказать тебе, как я сожалею обо всем, что с тобой случилось. И что я не была с тобой рядом как настоящая бабушка.

– Бабушка, но ты же не виновата. Это Ческа во всем виновата, она чуть не убила тебя. У тебя с тех самых пор была просто ужасная жизнь. Не могу даже представить себе, как можно жить, если все твои воспоминания стерты.

– Ужасно, – признала Грета. – Но прежде, чем я уеду, я хочу сказать тебе, что буду рада помочь тебе всем, чем только можно, когда родится малыш.