– Почему ты поднялась с постели? – нахмурился Оуэн.

– Мне хотелось увидеть моего сына. С ним все в порядке? Сиделка ничего мне не говорит. Мне даже нельзя дать ему бутылочку. – Грета потянулась к малышу, но Оуэн прикрыл его рукой.

– Нет, Грета. Ты слишком слаба. Ты можешь его уронить. У него небольшая температура, но доктор говорит, это пройдет. Почему бы тебе, дорогая, не вернуться в постель? Тебе надо отдыхать.

– Нет! Я хочу подержать Джонни, – Грета подошла к мужу и практически вырвала ребенка у него из рук. Рассматривая малыша, она поняла, что совсем забыла, какой он крошечный. Она заметила, что его маленькие щечки слегка покраснели. – Я возьму его к себе в постель, – твердо сказала она.

– Ну-ну, миссис Марчмонт, без глупостей. За ребенком прекрасный уход, а вам надо набираться сил, – ворвалась в комнату сиделка.

– Но я… – Внезапно Грету совершенно покинуло желание сражаться. Она отдала сиделке Джонни, и та сразу же положила его обратно в колыбель, а Оуэн отвел Грету в ее спальню, как непослушного ребенка. Снова оказавшись в постели, Грета начала непроизвольно всхлипывать.

– Я пришлю тебе сиделку, дорогая, – сказал Оуэн, очевидно смущенный ее состоянием. После чего он тут же вышел из комнаты.

– Ну-ну, миссис Марчмонт. Все юные матери так себя чувствуют. Вот, возьмите, – сиделка протянула Грете таблетку и стакан воды. – Это вас успокоит и поможет заснуть.

Но сон не приходил. Грета лежала, глядя перед собой в темноту, и вспоминала яростное, защищающее выражение в глазах Оуэна, когда она попросила подержать своего сына.

И уже не в первый раз она подумала, не это ли самое он надеялся получить, когда женился на ней. Наследника Марчмонта.

И теперь она дала ему то, чего он хотел.

Через несколько дней Грета снова обрела силу и равновесие. Она начала принимать активное участие в уходе за детьми – не принимая никаких отказов от сиделки – и с радостью наблюдала, как с каждым днем они становились все крепче. Ее жизнь превратилась в сплошную череду кормлений, переодеваний и попыток заснуть при первой же возможности. Мэри и сиделка были готовы помогать ей во всем, но она хотела делать сама как можно больше.

Ее мысли больше не были заняты собственными нуждами. При первом же вскрике она была рядом с детьми, утешая, кормя и защищая их. Ее жизнь приобрела чудесный новый смысл только лишь потому, что она была кому-то нужна; она стала незаменимым хранителем этих крошечных существ. Она не возмущалась трудностями, она наслаждалась ими, и близнецы расцветали под ее нежной заботой.

Оуэн появлялся в детской каждый день, в два часа, как по расписанию. Едва взглянув на Ческу, он брал на руки Джонни и забирал его на час или два. Иногда Грета находила их в библиотеке, где мальчик сидел у Оуэна на коленях, или же, выглянув в окно, видела, как ее муж катит по гравию большую тяжелую коляску, а Морган трусит рядом с хозяином.

– А тебя он и не замечает, да, дорогая? – поцеловала Грета светло-русую головку дочери. – Ну и ладно. Мамочка тебя любит. Очень-очень любит.

По прошествии времени Грета начала все больше задумываться о своих странных взаимоотношениях с мужем. По утрам она была занята близнецами, а Оуэн был или в поместье, или по делам в городе. Кроме того, он каждый день проводил пару часов с Джонни, пока она была в детской с Ческой. Так что среди дня муж с женой виделись очень мало. По вечерам они все еще ужинали вместе за длинным полированным столом в столовой, но Грета заметила, что их разговоры становились все более ограниченными. Единственной общей темой для бесед были дети. Глаза Оуэна оживлялись всякий раз, как она рассказывала о том, что Джонни дернул Моргана за хвост или что он радостно смеется, когда его щекочут, но после этого в разговоре наступала долгая пауза.