Но Фрида проворно поднялась и встала у дверей, закрыв проход.

— Погодите, Кэти, будьте рассудительны. Поверьте, я желаю вам добра. Мы многое можем для вас сделать.

— Дайте мне уйти. Я хочу только одного — уйти… вернуться домой.

— Кэти, машина отвезет вас в гостиницу.

— Нет-нет… Я поеду пароходом… Я хочу вернуться домой.

Путь по-прежнему был заблокирован. Кэти лихорадочно огляделась, подбежала к выходу на террасу, распахнула стеклянную дверь.

— Остановитесь, Кэти.

Но она уже пересекла террасу и лужайку, направляясь к узкой садовой тропе, ведущей в деревню. Она сбегала вниз по крутому спуску, в темноту, не обращая внимания на невидимые ступени, падая в отчаянной спешке, снова поднимаясь, продираясь сквозь зловещие тени, пытаясь лишь скрыться. Темные кусты хлестали по ее телу, как живые, кололи со всей человеческой злобой. Потрясенная, она перестала быть собой, она уже не жила, а только передвигалась в сумбурном и трагическом сне. В сумрачном мире, в котором она бежала, все ушло из души, кроме боли. С ней все было кончено.

Фрида не могла за ней последовать. Она стояла, расстроенная, в дверном проеме, откуда лился свет, и все смотрела, смотрела, пока бегущая и спотыкающаяся на каждом шагу фигурка не потерялась в жестокой ночи. Затем, не спеша повернувшись, она покачала головой, закрыла дверь и, пройдя в коридор, окликнула мужа. Он спускался по лестнице медленно, нервно, с побелевшим лицом и увлажненными глазами. Все это время он просидел на верхней площадке, пытаясь успокоиться одной из своих сигарет «Собрание» с монограммой.

— Все устроено, — спокойно сообщила Фрида. — Она ушла.

— Но куда… и как… — Голос его дрожал.

— Я предложила ей машину, но она предпочла вернуться тем же путем, каким прибыла, — пароходом. Она едет домой. Единственное ее желание — уехать домой.

— Но, Фрида… — Он запнулся. — Она оставила работу. Она не может вернуться к Уилли. Где теперь ее дом?

— Ты задал вопрос. Тебе самому на него и отвечать.

Пауза.

— Она… очень переживала?

— Да.

— Как… именно?

— А сам не догадываешься?

— Что ты ей сказала?

— Правду. Ради нее и ради нас нужно было отрезать одним махом. Так я и поступила.

— Ты все ей рассказала?

— Да.

— Но ты… объяснила, что я не хотел ничего плохого.

— Все было объяснено.

— И все же… она переживала… сильно?

— Да. — И более резко: — Я уже это говорила.

— Наверняка она понимала, что я не мог отправиться туда.

— Она приехала не для того, чтобы увезти тебя туда.

Он вскинул руки.

— Но откуда, ради всего святого, я мог знать, что «Миссия» будет сожжена.

— При нынешних обстоятельствах ничего удивительного в этом нет. Сейчас там горят все миссии.

— Бог мой, Фрида, я ужасно расстроен. Очень волнуюсь, как она вернется обратно. — Он бросил взгляд на часы. — Возможно, она опоздала на пароход, а это был последний до Мелсбурга. Мне следует пойти за ней… Если она все еще на причале.

— Тогда иди.

Она произнесла это резко. Под взглядом желтых глаз с узкими щелочками-зрачками он покраснел и сник.

— Нет, — сказал он. — Ты совершенно права. Это было бы неразумно.

Снова тишина. Фрида решительно опустила ладонь ему на плечо.