Противоборствующие стороны старались соблюдать «Правила войны», разработанные участниками Вашингтонской конференции, однако взаимное ожесточение неуклонно нарастало. 16 марта 1940 года четырнадцать немецких бомбардировщиков «Юнкерс-88» атаковали корабли британского флота, стоящие на якоре в шотландской гавани Скапа-Флоу. Кроме того, бомбы упали на аэродромы и позиции зенитной артиллерии. Один человек погиб на аэродроме, еще семеро получили ранения.

Хотя в марте 1940 года нельзя было сказать, что «странная» война обходится без жертв, англичане пришли в ярость от этой операции, которая, заметим, была вполне законной с армейской точки зрения. 19 марта пятьдесят английских бомбардировщиков предприняли семичасовой ночной налет на аэродром Хернум острова Зильт. Было сброшено 20 тонн взрывчатого вещества и 1200 зажигательных бомб. В отчетах зафиксировано несколько прямых попаданий. Одна из бомб угодила в здание больницы. В Палате общин премьер-министр Невилл Чемберлен охарактеризовал налет как «акт возмездия» за произошедший три дня назад рейд немецких бомбардировщиков на английскую территорию.

До начала неограниченного применения бомбардировочной авиации оставалось совсем немного. Так получилось, что момент совпал с первым по-настоящему крупным поражением союзников антигитлеровской коалиции, поэтому идеологически и, что важнее, психологически участники войны были готовы к схватке на полное уничтожение врага.

Стратегический перелом

Реальная история не имеет сослагательного наклонения, однако вполне обоснованно можно предположить, что не случись молниеносного разгрома континентальных союзников Великобритании, то у ее правительства не было бы острой нужды прибегать к доктрине Джулио Дуэ в качестве основы стратегии войны с Германией.

Со времен династии Тюдоров английская внешняя политика зиждилась на сохранении равновесия сил, провоцируя соперничество между континентальными державами. При этом британским властям сразу было видно, кто являлся потенциальным конкурентом, способным нарушить равновесие. Поскольку конкурент обычно был сильнейшим из числа континентальных держав, британские государственные деятели в мирное время были на стороне второго по силе государства или группы государств, коалиция которых только слегка уступала сильнейшему государству. Исходя из этого принципа, они вовсе не стремились к уничтожению противника, ибо подобная стратегия навсегда расстроила бы равновесие сил. Вместо этого целью войны было ослабление сильнейшего государства. Как только цель достигалась, начинались переговоры о мире.

После Первой мировой войны сильнейшей державой континентальной Европы стала Франция. И она же нарушила равновесие, в январе 1923 года оккупировав Рурскую область – крупнейший промышленный район Германии. Следуя своей традиционной политике, Великобритания начала выступать в пользу Германии, чтобы создать противовес Франции. Однако возникла серьезная проблема. Если бы в финансовом отношении Великобритания занимала такое же положение, в каком она была в 1913 году, до начала Первой мировой войны, то есть оставалась бы мировым банкиром, отход от политики коллективной безопасности к политике равновесия сил создал бы для нее сильные позиции. Великобритания могла бы позволить Германии перевооружаться, всегда зная, что, если Германия станет слишком сильной, Великобритания начнет субсидировать Францию, параллельно увеличивая флот, авиацию и армию. Но Лондон перестал быть финансовым центром мира – этот центр переместился в Нью-Йорк.

Возвращение Лондону былого значения было сочтено необходимым для продолжения политики равновесия сил в Европе.