–Мы еще будем в Москве, капитан. Наше дело не закончится, пока большевики не будут разгромлены.

–Сейчас они идут по нашему следу, господин полковник. Воронеж снова у них в руках. Мы не продержали его и месяца! А какие были надежды, когда туда вошли конники Шкуро. На улицах обыватели и дамы бросали цветы под ноги лошадей.

– Мы не просто отступаем, капитан. Мы берем по пути пленных и трофеи.

– То, что произошло у села Рогозное, не более чем случайность. Не будь люди капитана Камлача столь расторопными, неизвестно как дело бы повернулось. А они давят нас числом. Черпают резервы словно из бездонной бочки.

Туркул не ответил капитану. Дела отвлекли его. Прискакал курьер из штаба дивизии.

– Для поручений при штабе поручик Носов. Вам пакет, господин полковник.

Туркул сломал сургучную печать и разорвал конверт.

– Третий Кубанский корпус Шкуро отступает, господа! Казачки в волчьих папахах не желают больше воевать. Вот почему конница Будённого так успешно действует, и красные наступают нам на пятки!

***

Вечером того же дня полк расположился в Льгове. Туркул занял здание жарко натопленного вокзала, дабы люди могли отогреться. Солдаты и офицеры уже несколько дней были на марше и мерзли в шинелях на ветру. Снег постоянно менялся дождем, и шинели напоминали ледяные панцири.

Помимо этого Туркулу и Штерну не повезло. Проверяя охранение, они проскакали по льду небольшой речушки и провалились. Лошади легко вынесли их из воды, но офицеры насквозь промокли.

В комнате, выделенной для Туркула, было натоплено, и полковник предложил капитану по своему примеру снять с себя все, дабы вещи могли просушить. Штерн остался в одних кальсонах. Ординарцы полковника сразу унесли его шинель, сапоги и остальные вещи.

Туркул накинул на плечи легкую летнюю офицерскую шинель из тонкого серого сукна.

– Садитесь, капитан, к столу. Сейчас будет горячий чай. Как раз то, что нам с вами нужно.

Штерн сел.

– Сейчас не помешал бы коньяк, господин полковник. Тот самый, что я пил с поручиком Лабунским в Екатеринодаре в 1918 году.

– Сейчас вместо коньяка самогон, капитан. И того не так много. Ну да бог с ним! Я хочу вас спросить, сударь, не хотите служить под моим началом?

– Я нужен в Самурском полку, Антон Васильевич. Я не могу покинуть их в такой момент. Там мой батальон.

– Вам пора командовать полком или состоять при штабе дивизии. Вы опытный офицер.

– Мое место в бою. Я не мыслю себя на штабной работе. Вот мой друг поручик Лабунский тот смог прижиться в штабе. А я давно в окопах. Был в окопах на германской войне, и ныне хочу быть на передовой. Тем более что благодаря контрразведке я уже побывал в небольшом отпуске.

Ординарец полковника Данило принес им поднос с чаем. Когда он ушел, Туркул сказал капитану:

– На моих глазах погибло за этот год столько храбрых русских офицеров, капитан. Как они поднимались в атаку и шли за мной под развернутыми знаменами. Они были достойны нашего командира генерала Дроздовского. Ныне в моем полку осталось не больше 700 человек. А во всей Дроздовской дивизии не больше двух с половиной тысяч. А было почти шесть тысяч! Но солдат мы наберем! Нужно только отойти в тыл и дать дивизии хоть месяц отдыха, и мы восполним состав. Красные тоже выдыхаются. И тоже несут потери. Проблема только в офицерах, капитан.

– Я никогда не командовал крупными войсковыми соединениями, господин полковник.

– Справились с батальоном, справитесь и с полком, Штерн!

Их разговор был прерван Данилой.

– До вас подполковник Елецкий!

– Елецкий? Откуда он здесь?

– Недавно прибыл в Льгов с отрядом конницы.