– Руку бы не зацепить, – неуверенно произнес он.

– Ты пили, – ответил Таранов и закрыл глаза.

Полотно с визгом проехало по стали. Звук был неприятным, резким. Леха пилил, и на руку Таранова сыпались горячие опилки. Вжик… вжик… от усердия Леха высунул язык. Опилки жгли руку.

Палач ждал возвращения Сизова с командой из адреса. Он понимал, что много Сизов в хате Толстого не раскопает – он всего лишь «торпеда», боевик, а не сыскарь. Лучше всего было бы выехать в адрес самому, но это было рискованно. А рисковать не хотелось… тем более сейчас, когда к власти пришел Сын.

Собственно говоря, случаи нападения на «точки» уже были. Оба раза налетчиками оказались оголодавшие наркоманы. Оба раза Палач быстро их вычислил и примерно наказал. Но с «точкой» Толстого все выглядело не так. Во-первых, имело место убийство. И не просто убийство, а двойное. Один из убитых – Генка Морпех. Его не так-то просто завалить. Во всяком случае, заурядному наркоше… Во-вторых, вокруг хаты Толстого сложности начались раньше. Возможно, конечно, что это совпадение… Но сам Палач в это не особо верил.

Примерно через час вернулся Сизов. Он вошел в кабинет заместителя директора «Франчески» один. Одновременно к заму хотел попасть и директор, но Костя Сизов сказал ему: пошел вон, – и директор благоразумно исчез. Он-то знал, кто здесь настоящий хозяин.

– Ну? – строго спросил Палач.

– Херово, – быстро ответил Константин. – Оба сделаны чисто. У Толстого шея свернута, а Морпеха, думаю, ударом в сердце замочили… Хотя, конечно, могу и ошибиться.

– Ножом в сердце-то? – спросил Виктор Федорович.

– В том-то и дело, что нет, шеф. Скорее всего – ногой. На рубашке вроде как отпечаток подошвы есть. Но сперва они в комнате махались. Там статуэтку какую-то разбили. В кухне пиво пили… там два бокала стоят. Бокалы я привез.

– Молодец, – сказал Палач оживленно. Значит, пошли всетаки его уроки впрок, научил быков хоть чему-то. – Еще что?

– Да, в общем-то, больше ничего…

– Товар нашли? – спросил Палач озабоченно.

– Вот с товаром, Виктор Федорыч, совсем шиздец, – ответил Сизов.

Значит, не нашли, понял Палач. Значит, хату поставил наркот.

– У Толстого все хлебало в порошке, – сказал Сизов. – На столе упаковки валялись… Я собрал, привез.

Худо дело, подумал Палач. Версия о наркомане-налетчике сразу отпала. Ни один наркоша не рассыплет ни щепотки порошка. А если и рассыплет, то все языком слижет. Совсем худо дело. Нужно докладывать Сыну – тянуть дальше нельзя.

– Ты уверен, что это порошок, а не клопомор какой-нибудь? – спросил Палач сухо. – Может, для маскировки рассыпали?

– Уверен, – ответил Сизов. – Я попробовал.

– Ладно, Костя, иди. Своим орлам скажи, чтобы не трепались.

Сизов, оставив на столе полиэтиленовый пакет с «вещдоками», вышел. Шеф извлек из пакета два высоких пивных бокала, каждый тоже завернутый в полиэтилен. И четырнадцать упаковок из-под героина. Некоторое время он молча смотрел на «натюрморт», потом покачал головой и набрал номер Сына.

Докладывать не хотелось, но куда денешься.

Рука психовал. Он сидел в Питере уже двое суток, а реальных результатов все еще не было. Плешивый обещал дать оружие и человека, который выведет на Сына. Но пока не дал ничего. Рука психовал и даже заехал в зубы Коле Бешеному, который на второй вечер заявил, что хорошо бы заказать телок.