Клиффорд Саймак. Друг в доме
Когда старый Мозе Абрамс бродил по лесу, разыскивая коров, он нашел пришельца. Мозе не знал, что это пришелец. Он понял лишь, что перед ним существо живое и страдающее, а старый Мозе, несмотря на все россказни соседей, был не из тех, кто может покинуть в лесу раненого. На вид то было ужасное создание - зеленое, блестящее, с фиолетовыми пятнами, и оно внушало отвращение даже на расстоянии двадцати футов. Оно заползло или, вернее, пыталось заползти в заросли орешника. Верхняя часть его находилась в кустах, а туловище, ничем не прикрытое, лежало на поляне. Его конечности время от времени слегка скребли по земле, стараясь подтянуть тело поглубже в кусты. И оно стонало, но не очень громко - точь-в-точь, как одинокий ветер, тоскливо воющий под широким карнизом. Однако в его стоне слышалось нечто большее, чем вой зимнего ветра; в нем звучало такое отчаяние и страх, что у старого Мозе волосы стали дыбом. Старый Мозе довольно долго размышлял над тем, что ему делать с существом, а потом еще какое-то время набирался храбрости, хотя многие, не задумываясь, признали бы, что храбрости у него было хоть отбавляй. Но тут нужна была храбрость безрассудная. Мозе приблизился к раненому существу и опустился рядом с ним на колени. Хотя смотреть на существо было тяжко, в его отталкивающем безобразии таилось какое-то неизъяснимое обаяние - словно оно притягивало н себе именно потому, что было настолько. отвратительно. И от него исходило совершенно ужасное, ни с чем не сравнимое зловоние. Однако Мозе не был неженной. С тех пор как около десяти лет назад умерла его жена, он жил в полном одиночестве на своей запущенной ферме, и его методы ведения хозяйства служили пищей для злословия окрестных кумушек. Раз в год, если у него доходили руки, он выгребал из дома груды мусора, но остальное время ни и чему не притрагивался. Поэтому исходивший от существа запах смутил его меньше, чем того можно было ожидать. Но зато Мозе смутил вид существа, и он не сразу решился прикоснуться к нему, а когда, собравшись наконец с духом, сделал это, то очень удивился. Он ожидал, что существо окажется либо холодным, либо скользким, а может быть, и тем и другим одновременно. Но ошибся. Оно было на ощупь теплым, твердым и чистым - Мозе словно прикоснулся к зеленому стеблю кукурузы. Просунув под раненого руку, он осторожно вытащил его из зарослей орешника и перевернул на спину, чтобы взглянуть иа его лицо. Лица у него не было. Верхняя часть туловища кончалась утолщением, как стебель цветком, хотя тело существа вовсе не было стеблем, а вокруг этого утолщения росла бахрома щупалец, которые извивались, точно черви в консервной банке. И тут-то Мозе чуть было не повернулся и не бросился бежать. Но он выдержал. Страх сковал его н вызвал приступ тошноты, а когда ему почудилось, что жалобный вой издают черви, стадо еще страшнее. Мозе был упрям. Только упрямый человек мог тянуть такую жалкую ферму. Упрямый и ко многому равнодушный. Но, конечно, не к страдающему живому существу. Наконец, пересилив себя, он поднял существо на руки, и в этом не было ничего особенного, потому что оно весило мало. Меньше, чем трехмесячный поросенок, прикинул Мозе. С существом на руках он стал взбираться по лесной тропинке наверх, и дому, и ему показалось, что запах стал слабее. Существо теперь несколько успокоилось и выло значительно тише. И хотя Мозе не был в этом уверен, иногда ему казалось, будто оно прижимается н нему, как прижигается и взрослому испуганный и голодный ребенок. Старый Мозе вышел к постройкам и немного постоял во дворе. соображая, куда ему отнести существо - в дом или в сарай. Ясно, что сарай был самым подходящим для него местом, ведь существо не было человеком - даже в собаке, или кошке, или больном ягненке было больше человеческого, чем в нем. Однако колебался Мозе недолго. Он внес его в дом и положил в кухне около плиты на то подобие ложа, которое он называл кроватью. |
