Озираюсь в поисках Имоджен и Тейта. Уилл будто читает мои мысли:

— Имоджен еще не вернулась из школы.

— Вот как? — Офицер Берг, похоже, заинтересовался.

Уроки заканчиваются в два тридцать. Путь из школы долгий, но Отто все равно почти каждый день возвращается к трем тридцати или четырем. Часы на каминной полке показывают десять минут седьмого.

— Нет, но она скоро придет. С минуты на минуту, — отвечает муж и ссылается на занятия с репетитором, хотя мы оба знаем, что никаких репетиторов у Имоджен нет. Полицейский заявляет, что ему надо побеседовать и с ней тоже. Уилл кивает.

— Разумеется.

И добавляет, что если она припозднится, то он сам отвезет ее в Центр общественной безопасности. Там всегда дежурит пара полицейских, которые выполняют роль и медиков, и пожарных. Если б у нас что-то загорелось, офицер Берг мог бы примчаться в пожарной машине. Если б у меня или Уилла случился сердечный приступ, офицер Берг мог приехать в карете «Скорой помощи».

Допроса избежал только семилетний Тейт.

— Он во дворе, — успокаивает Уилл, заметив, что я ищу сына взглядом. — Играет с собаками.

Тут я слышу лай. И меряю Уилла взглядом, красноречиво дающим понять, что я думаю о гениальной идее оставить ребенка одного снаружи, когда только вчера на нашей улице произошло убийство. Бросаюсь к окну, выходящему на задний двор, и вижу сына в толстовке, джинсах и криво нахлобученной шерстяной шапке. Он играет с собаками в мяч: со смехом забрасывает его как можно дальше, а «девочки» бросаются за ним, соревнуясь, кто первым вложит его обратно в ладонь маленького хозяина.

Неподалеку виднеются следы костра. Пламя уже погасло, остались только дымящиеся угли. К счастью, он на безопасном расстоянии от Тейта и собак.

Офицер Берг замечает кострище и интересуется, есть ли у нас разрешение.

— Разрешение? На разведение костра? — переспрашивает Уилл. Когда полицейский кивает, муж пускается в объяснения: сын упросил приготовить сморы после возвращения из школы. Сегодня в классе читали книжку «С — это сморы», и Тейту очень хотелось их попробовать.

— Раньше в Чикаго мы готовили сморы только в тостере. Мы развели совсем небольшой костерок, он совсем не опасен.

Офицеру Бергу это неинтересно.

— Здесь можно разводить открытый огонь только с разрешения.

Муж извиняется, оправдываясь незнанием местных порядков. Полицейский пожимает плечами.

— В следующий раз не забывайте. — На этот раз он решает простить нас, у него есть проблемы поважнее.

— Можно я пойду? — спрашивает Отто, добавив, что ему нужно делать домашние задания. По глазам вижу: ему не по себе. Сегодняшнее происшествие — перебор для четырнадцатилетнего мальчика. Пусть он и намного старше Тейта, но все равно еще ребенок. Я похлопываю его по плечу, наклоняюсь ближе и шепчу:

— Помни: здесь ты в безопасности. Мы с папой защитим тебя.

Не хочу, чтобы он боялся и дальше.

Отто смотрит мне в глаза. Не знаю, поверил или нет — я и сама себе не слишком-то верю. Действительно ли мы в безопасности?

— Можешь идти, — разрешает полицейский.

Сын уходит, а я присаживаюсь. Нас с офицером Бергом разделяет половина оранжевого вельветового дивана. Вся унаследованная нами мебель относится примерно к середине прошлого века.