В сотне локтей от берега дно пошло вверх, и с драммаров сбросили «морских ежей» - тяжелые бронзовые крестовины с крючьями и шипами. Паруса были уже спущены, и Эп’Соро, тидам «Арсолана», крикнул, что готов к высадке. Его челны подошли к борту, и полунагих кейтабских гребцов сменили одиссарские воины в шлемах и кожаных доспехах: десяток арбалетчиков и столько же копьеносцев с длинными пиками и щитами.

    - Пора и нам, - Дженнак, стараясь не выказать волнения, взглянул на Грхаба. Неведомая земля таила неведомые опасности, и первым на нее полагалось ступить вождю, избраннику богов; то был его долг, его святая обязанность и его награда.

    На запястье Дженнака легла ладонь Чоллы, пальцы девушки казались особенно изящными, хрупкими, рядом с тяжелым браслетом и его остроконечными шипами.

    - Хотелось бы мне отправиться с тобой, - негромко промолвила она. - Чтобы Арсолан и Одисс ступили на новую землю вслед за нами.

    - Не обижай остальных богов, - сказал Дженнак. - Все они равны, и все сойдут на новую землю вместе со мной.

    - Да, но без меня! - Надув пунцовые губы, она повернулась к О’Каймору: - Тидам!

    - Нельзя, моя госпожа! День сегодня плохой. Грозный день! - Словно ища поддержки, О’Каймор взглянул на Чоч-Сидри и не дождавшись его кивка, сказал: - Опасный! В такие дни женшинам лучше оставаться под защитой воинов.

    И верно, подумал Дженнак, опасный день и грозный месяц! Может, подождать с высадкой до завтра? Но завтрашний день, находившийся под знаком Каймана, тоже не сулил ничего хорошего.

    Арсоланку, впрочем, такие мелочи не смущали. Она повторила тоном выше:

    - Тидам! Берег пуст и безопасен. А я уже много дней не была на твердой земле!

    - Пуст? Безопасен? - ОКаймор снова сунул девушке свою трубу. - Погляди, госпожа, - здесь и здесь… и вон у того камня… Видишь ложбинки в песке? Будто каймана вперед хвостом протащили?

    - И что с того?

    - Лодки. Тут были лодки, а теперь нет их! Только следы, и ведут они к деревьям. Не духи же их проложили!

    Чолла насмешливо прищурилась:

    - Ты не веришь в духов, тидам? А как же Паннар-Са? Морской Старец, которого ты узрел в бурю?

    - Клянусь черепахой Сеннама, госпожа! Я верю в Шестерых, я верю в демонов, я верю в духов! Но еще больше я верю в то, что вижу своими глазами. Где лодки, там люди, а где люди…

    Оставив их препираться, Дженнак соскользнул по канату на палубу. Грхаб, обвешанный оружием, следовал за ним по пятам. Друг за другом они спустились в челн, где ждали воины; Дженнак устроился на носу, на месте вождя, сеннамит скорчился на корме. Казалось, суденышко сейчас просядет и развалится под его грузным телом, но челн лишь покачнулся: строить корабли и лодки кейтабцы умели.

    Четыре воина, отложив копья, макнули весла в прозрачную воду; еще четверо, сжимая взведенные арбалеты, с привычной настороженностью оглядывали песчаный пляж. Эти бойцы, лучшие из лучших в Очаге Гнева, умели многое - и стрелять, и метать копья, и рубиться в сомкнутом строю, и высаживаться на незнакомые берега, и лезть на стены вражеских цитаделей. Но главным их достоинством являлась привычка к дисциплине - то, что дают лишь возраст и время, когда пыл юности сменяет зрелый опыт. Каждый из них был на пять, десять или пятнадцать лет старше Дженнака, но подчинялись воины ему с охотой.