Сунув шест Саону, Дженнак сгреб за шеи двух кейтабцев, что оказались поближе, и подтолкнул к раздавшемуся строю своих солдат:

    - Туда! Встать туда! Идем в селение, как шли прежде: копейщики прикрывают стрелков и людей Хомды, я с Саоном впереди, Итарра ведет кейтабскую сотню и тарколу с арбалетами. Ну, все по местам! И, во имя Чак Мооль, закройте рты!

    Островитяне с ворчаньем повиновались; предчувствие добычи возбуждало их, как грифа-падальщика - вид протухшего трупа. Наконец отряд двинулся вперед, но Дженнак не торопился, словно позабыв, что внезапность нападения уже половина победы. Мысль сия была неоспоримой, однако воинам, только что выдержавшим бой, требовался отдых. Впрочем, эта причина не являлась главной; иные, более важные соображения заставляли его хмуриться и медлить.

    Саон, вероятно, решил, что светлорожденного раздражают горластые островитяне. Заглянув раз-другой в мрачное лицо Дженнака, он откашлялся и негромко произнес:

    - Ты невесел, наком. Почему? Что тебя тревожит? Ведь мы победили, клянусь благоволением Мейтассы! И если боги не оставят нас, будем побеждать всегда. Ты знаешь, как умелы и отважны наши воины, а их мечи…

    - Не меч хотелось мне принести сюда, а мир, - перебил санрата Дженнак. - Но, видно, прибыли мы в Риканну не в тот день, когда говорят о мире.

    - Зато вполне подходящий для войн и побед!

    - Мало чести в такой победе, санрат. Сражались мы с голыми дикими людьми, и были они беззащитны против нашего оружия.

    Саон не нашелся с ответом, но шагавший рядом Грхаб скосил на Дженнака темный глаз и буркнул:

    - Победа всегда победа, балам. А что до голых дикарей, так вспомни тасситов: одежды на них было немногим больше.

    - Одежды, но не оружия, - возразил Дженнак и, обернувшись, оглядел своих воинов. За привычными лицами хашинда, ротодайна и кентиога маячили широкоскулые физиономии островитян с приплюснутыми носами, огромными жабьими ртами и глазами навыкате, и в глазах тех тлело нетерпение. Дженнак скривился и замедлил шаги.

    Саон перехватил его взгляд.

    - Не гневайся на них, светлорожденный, это ведь кейтабцы! Не воины, разбойники! Для этих ублюдков важна не победа, а ее плоды; не ствол дерева и не его плодоносящие ветви, а то, что можно ободрать с них, и поскорее! Скажем, женщины и мясо, раз нет серебра. - Тут Саон усмехнулся и прибавил: - Случается, и наши воины бесчинствуют в покоренных городах, бунтуют, не слушая своихтарколов и не внимая словам вождей. Кровь бросается им в головы, кровь и ярость… И это понятно: тот, кто сам идет тропами смерти, не боится дарить ее другим. Однако твой брат Джиллор всегда умел справляться с бунтами.

    - Я не Джиллор, - сказал Дженнак, - и думаю, что лучше не доводить дело до бунта. А потому мы не станем торопиться.

    - Но тогда… - Саон нахмурился.

    - Вот именно: тогда!.. Тогда эти черные, что спаслись от наших клинков, успеют добраться в селение и убежать вместе со своими женщинами и своим потомством. Надеюсь, что успеют, если Одисс не обделил их мозгами! А их быки… - Дженнак неожиданно усмехнулся, - быки достанутся нам. В конце концов, мы победители и много дней не ели свежего мяса!

    Обрывистые стены ущелья раздались, открывая проход к равнине - необъятной, ровной и плоской, будто тасситская степь.