Внезапно вышел из комнаты, но уже мгновенье спустя вернулся, протягивая ей толстый блокнот.

– Давно хотел сказать, но все ждал подходящего момента. Я знаю, как тебе больно обо всем вспоминать, но… сделай это. Вот здесь.

Распахнул обложку, указывая на пока еще абсолютно белые страницы.

Саша грустно усмехнулась.

– Хочешь опробовать очередной терапевтический прием? Сколько уже было их, а?

– Тебе нужно ВСЕ рассказать. Не о том, что случилось, – что ты чувствовала. Мысли, ощущения. С самого начала. Выплесни это, Саш, если не на меня, то на бумагу.

– А потом мы ее сожжем и обо всем забудем?

Муж проигнорировал неудачную шутку.

Другую жизнь я знала лишь по книгам, которые читала запоем. Тонула в историях о фантастической любви, мечтала, что все описанное случится со мной, что в собственной семье вечерами наспех прикрытые двери будут скрывать жаркий, взволнованный шепот, а не плохо сдерживаемую ругань из-за очередной разбитой чашки.

Мама посмеивалась: наивная вера в то, что где-то есть человек, предназначенный именно для меня, казалась ей нелепой. Она часто повторяла: так бывает только в сказках, красивых лишь на бумаге, а реальная жизнь совсем иная. Надо ценить то, что есть, не мечтая о несбыточном. Удовлетворяться малым, той самой синицей, которая сама просится в руки и не слишком-то торопится улететь. Мои почерпнутые из книг аксиомы вряд ли могли соперничать с этим жизненным опытом. Оставалось лишь смотреть, скрывая непонимание и тоску, как старательно она пытается оттереть след от чужой помады на вороте отцовской рубашки, как улыбается мужу одними губами, отводя в сторону глаза.

В другую судьбу мама не верила, а я не хотела даже думать о том, что и меня ждет подобное. Выискивала в глади зеркала что-то необычное, пытаясь рассмотреть в собственных чертах хотя бы намек на то, где найти вожделенное счастье. Но в моей внешности не было ничего особенного. Глаза как глаза, нос, губы, вроде бы красивые волосы… Все слишком обыкновенно, а в комплексе с не самой модной и не новой одеждой картинка была так себе. Как раз для той же реальности, в которой жила моя мать и которую прочили для меня.

Но мои глаза и сердце всегда любили спорить. Пусть я ничем не отличаюсь от сотен других девчонок, но вдруг однажды все переменится и птица счастья перестанет быть наивной выдумкой? Особенно, если ей указать дорогу? И я училась, так старательно, как только могла, предпочитая скучные учебники прогулкам с друзьями. В то время как мои одноклассницы изучали заманчивую любовную науку, я пыталась связать в сознании иностранные слова, учась даже думать на других языках. Была более чем прилежной ученицей, понимая, что это – единственный путь в тот мир, который меня привлекал. Нет, не к деньгам, хотя и они не были бы лишними, – к жизни, в которой можно уважать себя, не унижаясь перед окружающими, достойно реализовывать собственные силы, уставать не от тяжелых сумок, которые некому помочь донести, а от работы, приносящей удовлетворение. И ни о чем не жалеть.

Учеба в школе сменилась университетскими буднями и усилившимся одиночеством. Я не растеряла своих подруг, но наши интересы пересекались все реже. Я продолжала ждать чего-то волшебного, неповторимого, предназначенного для меня одной, в то время как они советовали наслаждаться тем, что предлагал каждый новый день. Стоило ли стремиться к сказке, которая, возможно, и не придет никогда, вместо того, чтобы впитать в себя все радости жизни?

Мама всерьез обиделась, когда я отказалась идти работать в тот же магазин, где она уже множество лет занимала место кассира. Директор любезно предложил для меня вакантное место, искренне удивившись возражениям.

Старый друг семьи, он нередко бывал у нас в доме, позволяя самому себе давать мне наставления.

– Переводчик? Заграничные поездки? Сашка, ты в своем уме? Или надеешься подцепить богатого старикана-муженька да остаться его вдовушкой? Такое я еще могу понять…

Хотя для этого не обязательно изучать язык… Могу рассказать, какие знания от тебя потребуются…

Мать всегда шикала на него в подобные моменты, но было очевидно, что она в принципе с ним согласна.