|
– Отменный кутюр! – улыбнулась сестра Пантера. – В таком и под лазеры можно, как я смотрю. Однако, по мнению исина наноботов, «под лазеры» было еще рановато. Максим вдруг заметил, что на его обеих новообразовавшихся перчатках зародились два странных узора, похожих на несимметричные снежинки. Он вспомнил – именно так начинались «замыкания», с которыми он боролся этой зимой, будучи монтажником в Оазисе, на строительстве «Справедливого». Фрактальная структура быстро распространилась по наноботам от темени до пяток Максима и… весь рой, пропустив через себя высокое напряжение, покончил жизнь самоубийством! Со стороны это выглядело как череда крошечных сварочных вспышек, стремительно пробежавшая по фигуре Максима. Так рой превратился в прочную, неразъемную, но по прежнему эластичную металлическую кольчугу. – Что это было? – спросил брат Змей. – Думаю, наши мозговитые таракашки отдали жизнь за своего хозяина, – предположила сестра Пантера. – А не рановато ли? Выглядит как то глупо… Но Максим, который уже разобрался в замысле исина роя, не видел в этой затее ничего глупого. Он счел необходимым пояснить: – Большинство наноботов все равно погибло бы под лучами лазеров… Но лазерный барьер выбивал бы их непредсказуемым образом. Исин роя понял, что он не сможет удержаться на мне, что он распадется быстрее, чем я пройду последний, шестой барьер… – Умно, – вздохнул брат Змей. – Выходит, теперь ты сможешь пройти? – Ни пройти, ни даже пробежать мне не хватит скорости. Единственный метод – использовать вашу с Пантерой нечеловеческую силу… Вы должны зашвырнуть меня туда, как будто я – резиновый мяч! – Выполним, – сказала сестра Пантера. Она всегда была умницей. Из оружия при Максиме были только бластер «Вихрь» и внушительный десантный нож, одолженный ему братом Змеем. Более габаритные вооружения – будь то автоматы, гранатометы или пулеметы – со всей неизбежностью пали бы жертвой частой лазерной сетки. Но даже и бластер «Вихрь» после преодоления шестого защитного барьера являл собой незавидное зрелище. Щечки рукояти в нижней части были рассечены черными шрамами пропалинами и дымились, переключатель режимов огня вплавился в ствольную коробку, а энергетическую катушку заклинило в гнезде, что сужало огневые возможности Максима ровно до восьми выстрелов. Что уж говорить о железном комбинезоне из наноботов! Прореха зияла на прорехе. Спина так и вовсе являла собой одну большую дыру. Тело Максима было изъязвлено двумя десятками серьезных ожогов. И если бы не способность к регенерации, обретенная им вместе с голубой кровью, от этих ожогов он наверняка и скончался бы, не дожив до экстренной госпитализации… А так – все тело чесалось и саднило, ныли кости, болела голова, слегка лихорадило… Но ведь от этого не умирают! Максим шел по бункеру, не особенно таясь. Он понимал: остаться незамеченным здесь абсолютно невозможно. Любой неленивый офицер «Беллоны» без труда нафарширует его пулями вне зависимости от того, прижимается ли он к стенам, ползет по пластунски или скачет козлом. Но по всему чувствовалось, что дееспособных офицеров «Беллоны» в бункере больше нет. Турникеты внутренних КПП были распахнуты. Кабинки караульных – пусты. В одну из них Максим не поленился заглянуть – чай в стакане возле пульта был еще теплым. Не горячим, не холодным, а именно теплым. Еще полчаса назад за этим пультом сидел боец личной охраны Оберпротектора… Большинство бронедверей по обеим сторонам коридора было заперто. Максим игнорировал их. Что бы там, за ними, ни скрывалось, он не станет тратить по два три драгоценных заряда бластера на попытки взлома. |
