Ни имени, ни фамилии, ни его воинской части никто не знал. Когда раненым занимаются на переднем крае, заполняют так называемую «медицинскую карточку передового района». Там стояло только: «капитан-артиллерист, осколочное ранение бедра». Ясно, как это следовало понимать: никто из тех, кто его выносил и делал первичные перевязки, не знал фамилии. Видели капитанские погоны с артиллерийскими пушечками – так и написали. Сам он должен был быть без сознания. А документов при нем не имелось. В этом никак не следует видеть что-то странное. Документы он мог оставить у себя в блиндаже. Их могли сгоряча выкинуть вместе с отрезанной штаниной, где они и лежали в кармане. Наконец, хотя об этом противно говорить, бумажник мог стянуть и санитар. И такое случалось, если откровенно. Обычная картина что для наступления, что для обороны: части перемешались, капитана подобрали те, кто его не знал. Сплошь и рядом случалось.

Одним словом, ни следочка. Самый обыкновенный на вид мужчина, под сорок, лицо скорее славянское, гимнастерка ношеная, типичнейший фронтовик. Но и теперь, как профессор и доктор медицинских наук могу сказать со всей определенностью: я не знаю, что это было такое. Никто никогда и не слыхивал о костях, покрытых странным, четкой геометрической формы узором, словно бы составляющим с ними единое целое. Болезни, способные вызвать такое, неизвестны. О мутациях говорить несерьезно – поскольку нет объекта исследования. Никаких предположений выдвинуть невозможно. Тупик. Кто он? Почему? Откуда? Как? Ответов нет.

Я просто-напросто это видел своими глазами. Ручаюсь…

Неприятный дед

Было это день на пятнадцатый войны, точно не припомню. Отступали мы давненько, вся наша троица. Я вот именно такое слово и буду употреблять – отступление. Потому что когда трое погранцов двигаются с четкой и конкретной задачей – найти наконец место, где стоят какие-то заслоны, где есть сборные пункты и идет формирование частей, где наконец-то можно попасть на пограничное начальство – это именно что отступление с конкретной целью. А не так, когда толпы народу из разных родов войск драпают сами не зная куда, лишь бы подальше на восток.

Мы к этому времени уже перестали думать и гадать, как все происходящее понимать: где главные силы, почему не разворачиваются, а немцы прут как хотят. Смысла не было. Ответа нам никто не мог дать, так толку-то перетирать из пустого в порожнее? Лучше уж нацелить себя на одно: идти вперед и надеяться, что найдем нужное. Поставить себе задачу, и – марш-марш вперед, рабочий народ…

Двигаться мы старались боковыми дорогами, так сказать, переулочками, не замешиваясь в общую массу. Меньше шансов попасть под бомбежку – немцы по головам ходили. С другой стороны, как раз окольными дорогами немцы и пускали разведку, а то и крупные силы. Ну, это уж как повезет. Местность тянулась лесистая, танки или автоколонну слышно издалека, да и не заметили мы y них желания рыскать по лесам: прут себе и прут. А обернуться может по-всякому: попался нам на глухой дорожке один-единственный мотоцикл с тремя гансами. Всего оружия и боеприпасов у нас и было, что мой наган с двумя патронами. Оба потратил на колеса, ну а потом, когда они кувырнулись… справились и так, благо один из них сразу шею сломал. Пограничники как-никак. Не первого года службы. На заставе… Ну, на заставе мы сделали все, что могли, уж честное слово.

В общем, разжились автоматом, двумя карабинами и кое-какой жратвой. Мало ее, правда, оказалось, ну да лучше, чем ничего. В первую голову, конечно, была идея сесть на мотоцикл и лупануть, насколько бензина хватит. Запасное колесо у них, аккуратистов, имелось. Вот только мотоцикл, пока кувыркался, переднюю вилку и руль угробил совершенно. Так что двинули в пешем строю, стараясь и от проселочных стежек подальше держаться.