- Отлично, - сказал он, - все идет хорошо, только головка ребенка лежит не совсем правильно.

- Что это значит? - встревожилась Розмари. - Это опасно?

- Вовсе нет. Просто головка слегка повернута не в ту сторону, поэтому и роды протекают так медленно. Она развернется, когда начнет выходить. Все будет хорошо.

Она едва заметно кивнула. Снова начались схватки, и она вся напряглась, тужась. Она тужилась снова и снова, но ребенок не появлялся. Прошло двадцать минут, но все оставалось по-прежнему. Лицо роженицы стало землистым, в глазах стоял ужас.

- Помогите! - кричала она. - Помогите! Я больше не могу! Сделайте хоть что-нибудь! Ради Бога, помогите мне!

- Хорошо, - успокоил ее Джеймс. - Я дам вам местный наркоз и наложу щипцы. Это ускорит роды. Вы понимаете, что я говорю?

Розмари Миллз слабо стонала, когда сестра привязывала ее ноги. Она была похожа на маленькое, попавшее в силки животное.

Джеймс с жалостью смотрел на нее. Впервые в жизни он сталкивался с такими трудными родами. Чувствовал он себя отвратительно. Голова раскалывалась. Все виделось, как в кошмарном сне.

- Дайте мне еще воды, - попросил он практикантку, - и позовите педиатра.

Он наложил щипцы на головку ребенка, слегка развернул ее и начал медленно тащить. Ребенок постепенно появлялся на свет: сначала головка, поросшая черными волосами, затем коричневые плечики и, наконец, все остальное тело. На Божий свет явилась кофейного цвета девочка. Он подхватил ее, слегка шлепнул, и она громко закричала.

- Какая хорошенькая, - сказал он, передавая ребенка в дрожащие руки матери.

- Да, - прошептала Розмари, - не могу поверить, что все кончилось. - Она благодарно улыбнулась ему, и Джеймс ответил ей смущенной улыбкой. Его мучили угрызения совести: он мог бы быть более внимательным к ней.

- Роды прошли хорошо, - сказал он старшей сестре Джексон.

- Слава Богу, - ответила она, - а то в операционной сейчас трудный случай - у ребенка не прослушивается сердце.

- Тогда нам просто повезло, - ответил Джеймс.

- Спасибо, - прошептала Розмари, - спасибо за все.

Она лежала довольная, умиротворенная, с улыбкой глядя на свою темнокожую дочку, и поглаживала ее по черноволосой головке.

- Как вы собираетесь назвать ее? - спросил он, доставая плаценту.

- Оттолайн, - ответила Розмари.

- Какое красивое имя.

- Я назову ее так в честь моей любимой героини, леди Оттолайн Морелл. Это имя нравится и ее отцу.

- А где он сейчас? - спросила старшая сестра.

- Он в отъезде, - сказала она скороговоркой. - Он работает в джаз-оркестре.

Произнеся эти слова, она почувствовала, что все встало на свое место: возможно, у девочки не будет отца, и впереди ее ждут трудные времена. Но самое главное, что чудо свершилось: ребенок родился, и она окружит его нежностью и заботой.

Джеймс улыбнулся ей, и она ответила ему улыбкой. Улыбалась и сестра Джексон. И вдруг Розмари стало плохо, ее вырвало. В этом не было ничего особенного, такое часто случалось после родов. Старшая сестра бросилась за полотенцем, а Джеймс взял ребенка на руки. Внезапно тело Розмари дернулось, ее ноги раздвинулись, и на свет появилось еще что-то - похоже, шел второй ребенок.

- Сестра! - закричал Джеймс. - Заберите девочку. Идет второй ребенок.

- Неужели? - удивилась старшая медсестра, передавая девочку акушерке, чтобы та унесла ее. - Надо снова пригласить педиатра, - добавила она. Ее голос был холодным, презрительным.

- Я был уверен, что там один ребенок, - сказал он. - Второе сердце не прослушивалось. Я не знаю…

Сестра Джексон с презрением смотрела на него:

- Послушайте…

Из Розмари хлынула вода, и на свет появилась маленькая ножка.