- Я не понимаю, как это получилось, - оправдывался он перед старшей сестрой, - похоже, что второй ребенок лежал очень высоко, а в таких случаях нетрудно и ошибиться. Но ничего страшного, ребенок скоро появится на свет. - «Господи, если бы так не болела голова, если бы не страшная усталость». - Начинай опять тужиться, - сказал он Розмари, - а я буду принимать ребенка.

Она попыталась, но из этого ничего не вышло. Она слишком устала, так как первые роды были затяжными.

- Как сердце ребенка, сестра?

- Сто ударов в минуту.

- Хорошо. Слава Богу. Тужься, Розмари, тужься.

Он попытался вытащить ребенка, но его руки, всегда такие умелые, одеревенели. Розмари закричала от боли.

- Прости меня, Розмари, прости. Теперь уже скоро. Из Розмари хлынула кровь - отошла вторая плацента.

- Как сердце, сестра?

- Семьдесят ударов.

- Хорошо. Поднатужься еще немного, Розмари. Молодец. Сейчас ты родишь вторую дочку. Вот уже показались плечики. Скоро все кончится.

- Мистер Форрест, все идет слишком медленно, надо бы побыстрее, - услышал он голос старшей медсестры.

«Вот ведьма. Неужели она не понимает, что Розмари все слышит? Спокойствие. Возьми себя в руки, Джеймс. Все будет хорошо».

- Мистер Форрест, уже прошло полчаса. Давайте отвезем ее в операционную.

- Нет, у нас уже нет для этого времени.

- Мистер Форрест, частота ударов снизилась до пятидесяти.

- Помолчите. Лучше помогите мне. - Пот катился с него градом, застилая глаза. Он наложил щипцы на головку и потащил что есть силы. - Ну вылезай же, вылезай. Вот она. Все кончено, Розмари. Все окончилось хорошо.

Но хорошего было мало: ребенок был синюшного цвета, и его сердце не билось.

Они испробовали все возможное, но оживить ребенка не удалось.

- Мне очень жаль, - сказал он Розмари, передавая мертвого ребенка сестре, - мне так жаль, но я ничего не мог сделать. Девочка была очень крупной, а вы уже устали и совсем не помогали мне. Мы сделали все, что могли.

- Да, - сказала она устало. - Я все понимаю.

Ее глаза были закрыты, тело безжизненно распростерлось на кровати, на бледном лице застыла маска боли и горя. Едва ли она ясно воспринимала происходящее. Розмари даже не заметила, что у нее забрали Оттолайн и унесли в детскую.

- Ну вот и хорошо, - сказал он. - Сейчас мы вас зашьем, и вы поспите. Если хотите, мы принесем вам Оттолайн.

- Я не понимаю, - сказала она внезапно, - как вы могли пропустить второго ребенка. Вы должны были почувствовать его.

- Не мог, - ответил он, почувствовав внезапный, страх, - не мог, поверьте мне. Он лежал очень высоко, и его сердце располагалось под вашими ребрами. Я не мог услышать его сердцебиения. Прослушивался только один утробный плод.

- Утробный плод, - вздохнула она. - Это звучит так обезличенно. Не ребенок, не близнецы, даже не мертворожденная, а утробный плод.

- Это наш специальный термин. Возможно, вам он кажется странным.

- Я все же не понимаю, почему вы…

- Послушайте, Розмари, - перебил он ее, - мне не хочется упрекать вас, но если бы вы почаще ходили на консультацию, мы могли бы…

- О нет, - закричала она, рыдая, - нет, нет.

В ее крике и рыданиях было столько боли и горечи, что ему стало страшно.

- Неужели это правда? Неужели это я виновата в том, что мой ребенок родился мертвым?!

Джеймс тяжело вздохнул. Он ненавидел себя, но нужно было подумать и о последствиях. Если узнают, что он был пьян и в результате проявил халатность, с его карьерой будет покончено раз и навсегда. Надо убедить Розмари, что она сама во всем виновата. Да, впрочем, черт возьми, так оно и есть.