В соседней комнате сын стучит ногами по спинке кровати. Он вот-вот встанет, полный стремления куда-нибудь бежать.

И если в Гленне есть черты двух ее предыдущих мужчин, то в Каллуме есть черты от нас двоих, думает Эбби, и такая мысль посещает ее не впервые. Превращение из заводного непоседы в ужасного зануду – это точно я вперемешку с Гленном. Возможно, будь у нас другой ребенок, все было бы в порядке, но с этим уже ничего не поделаешь, да я и не хочу. И все же, кто бы мог предположить, что встреча с настолько подходящим мне мужчиной приведет к рождению малыша, который оттолкнет нас друг от друга?

Электричка до станции Виктория тронулась от Бургесс-хилла. Они с Саймоном сидели рядышком, по ходу движения. Саймон захватил с собой книгу, но всю дорогу от Брайтона они проболтали.

– Босс переставил мой стол на другое место, – пожаловалась она, – и даже меня не спросил.

– Бедняжка, – ответил Саймон, стал поглаживать ее по руке, но вдруг – в один момент – все изменилось.

Саймон что-то пробормотал, прижал к груди руку и упал лицом на столик. И затих. Затих до жути странно… Ее охватила растерянность, потом отчаяние. Все произошло так быстро.

Она вскочила, выкрикнула его имя. По мнению Лу, которая сидела через проход от них, она вела себя на удивление спокойно. Впрочем, Карен решила, что Лу намеренно исказила события, дабы не усугублять ее горе и чувство вины.

Это был инфаркт. Сердечный приступ такой силы, что Саймон умер в считаные секунды – так сказали после вскрытия.

Зачем я взяла ему кофе, думает Карен в тысячный раз. Почему не слушала, когда он жаловался на желудок. Нужно было сесть где-нибудь на вокзале и дождаться, пока боль не утихнет. Плюнуть на этот поезд. А я еще лезла к нему со своими стенаниями. Когда он упал, мне следовало попытаться привести его в чувство, поцеловать…

Как бы она ни корила себя, сколько бы времени ни утекло с того злополучного утра, ей, судя по всему, так и не избавиться от чувства, что все случилось из-за нее.

Она перекатывается на другой бок и проверяет радиобудильник. 06:45, 12 февраля. Послезавтра – День всех влюбленных. Сегодня – ровно два года, как ушел Саймон.

Каллум то надевает трусики, то стаскивает их с себя. Никак не может правильно вывернуть футболку. Штаны от спортивного костюма были отвергнуты по причине колючести, хотя все бирки с них (как и с остальной его одежды) давным-давно срезаны. Затем точно такие же штаны – без всяких объяснений – были одобрены. Он принимается трогать и переставлять предметы в комнате. Уговорить Каллума съесть завтрак просто невозможно.

В полдевятого приходит няня, и даже вдвоем им удается надеть на него пальто только без десяти девять. Эбби спешит выпроводить Еву и Каллума, когда до ее слуха доносится скрип садовых ворот, возвещающий о прибытии посетителей.

– Мы… э-э… приехали посмотреть дом. – На дорожке появляется мужчина примерно одного с Гленном возраста, он держит за ручку маленького мальчика. – Мы Доналдсоны.

За ним идет женщина с младенцем в слинге.

О нет, думает Эбби. Еще рано.

Перед крыльцом возникает толкотня.

– Ах да. Входите, пожалуйста, – говорит Эбби.

Одновременно с ней Ева произносит:

– Простите, не обращайте на нас внимания, мы уже уходим.

Миссис Доналдсон делает шаг в сторону, чтобы их пропустить, и вскользь задевает щеку Каллума слингом. Тот как ужаленный отскакивает на лужайку.

Миссис Доналдсон озадачена.

– Малыш не причинит тебе вреда, – обращается она к Каллуму.

Ой-ой, боевая тревога, думает Эбби, когда Каллум бьет себя по рукам и истошно вопит.