— Откуда мне знать, я всё это время глаз не отрывал от представления? — возмущённо отозвался седобородый. — Я заметил только господина Ло и Ху Та-ма, потому что знал их обоих. Но там было полно народу, яблоку негде упасть. Как мог я видеть, что там происходит?

— Наверное, не могли, — согласился Цзяо Тай. — А мы не могли арестовать всю толпу. — Он вновь обратился к Бао: — Вы заметили кого-либо из знакомых поблизости от циновки?

— Я здесь никого не знаю, — безжизненным голосом ответил Бао. — Мы бывали в У-и и Цзиньхуа, но в этом городе мы впервые. Я знаю только господина Ло. Он представился мне, когда я осматривал двор храма, и любезно предложил свою помощь.

Цзяо Тай кивнул. Ему нравилось умное и открытое лицо Бао. Обернувшись к остальным он заговорил с Ло:

— Вам лучше проводить актёров туда, где они остановились, господин Ло. Скажите им что ближе к ночи мы ожидаем возвращения наместника, и он мигом расследует это отвратительное убийство. Завтра им следует явиться в судебную управу, чтобы уладить формальности. Затем им вернут тело мальчика для захоронения.

— Можно мне тоже прийти, господин Цзяо! Бао — добрый малый; я всё сделаю, чтобы по мочь ему в этой ужасной ситуации.

— Вам в любом случае следует явиться! — сухо сказал Ма Жун. — Вы — важный свидетель.

Они с Цзяо Таем встали и произнесли несколько утешительных слов убитому горем семейству. Когда актёры и седобородый вслед за Ло спустились по лестнице, два друга вновь уселись за стол у окна. Молча они опустошили свои винные чаши. Вновь наполняя их, Ма Жун сказал:

— Что ж, надеюсь, это всё. Сегодня же всё выложим перед судьёй. Задачка не из простых, я бы сказал. Даже для него!

Он пристально посмотрел на приятеля, но Цзяо Тай никак не отозвался. Он лениво провожал глазами слугу, который принёс наверх большую масляную лампу. Когда слуга удалился, Цзяо Тай швырнул на стол свою чашу и с горечью произнёс:

— Какое грязное убийство! Заставить отца убить своего собственного сына на глазах у матери! Ты представляешь себе? Мы достанем подлого ублюдка, который совершил это! Здесь и сейчас!

— Я согласен, — задумчиво отозвался Ма Жун, — но убийство — это не шутка. Я совсем не уверен, что судье понравится наше вмешательство в расследование. Одно неверное движение может всё испортить, ты ж понимаешь!

— Мы всяко не причиним большого вреда, если будем делать то, что и так приказал бы сделать судья.

Ма Жун кивнул. Затем сказал оживлённо:

— Отлично, я с тобой! За удачу! — Осушив свою чашу, он добавил с кривой усмешкой: — Вот возможность проявить себя! Эти почтенные горожане разговаривают с нами будто овечки, но за нашими спинами судачат, что мы просто пара безмозглых громил, горы мускулов и никаких мозгов!

— По сути дела, они правы, — рассудительно признал Цзяо Тай. — В конце концов, мы не книжные черви. Вот почему я и не мечтаю заниматься, к примеру, делами господ. Но это убийство как раз для нас, потому что имеет отношение к таким людям, каких мы знаем прекрасно,

— Давай тогда составим план расследования! — зарычал Ма Жун и наполнил чаши.

— Наш судья всегда начинает с разговоров о мотиве и возможности, — приступил Цзяо Тай. — В этом случае мотив ясен как день. Раз никто не мог иметь что-нибудь против несчастного паренька, убийца должен был ненавидеть Бао. Смертельно ненавидеть.

— Точно. И поскольку Бао впервые здесь в Пуяне, значит, наши подозрения сводятся к тем людям, которые общались с ним и его труппой в последние несколько дней.

— Но Бао мог встретить здесь и своего старого врага, — заметил Цзяо Тай.