|
— Сделав приветливое лицо, хозяин обвел нас со стариком торопливо-приглашающим жестом. — Сафар, а ты что делал, когда мы пришли? — Ну, вообще-то с машиной ковырялся, а в дом так, че-то там надо было, и тут вы… — Так пошли в гараж, там посидим. — Тахави залихватски подмигнул, я ни разу не видел, чтоб он так быстро и глубоко преображался; после его подмигиванья щелкать по горлу было уже совершенным перебором. Мне почему-то стало весело от таких его фортелей, и мысль о водке стала вызывать давно забытое воодушевление, мне даже захотелось именно такой водки — резкой, с ужасным резиновым послевкусием. …И лука. И еще б помидоров свежих, — плотоядно чмокнув набежавшими слюнями, я достал из кармана бутылку и последовал за старшими. Гараж у хозяина был душевным, но несколько более разгильдяйским, чем нравится мне. Впрочем, его гараж, не мне судить, тем более что было там все-таки неподдельно душевно. Как мне сразу и показалось, «тойота», оказавшаяся не «Марком», а «Крестой», служила скорее поводом для посиживания на табуретке под солнышком. На верстаке среди инструментов, тряпок и запчастей стояла бутылка дешевого дагестанского коньяка. Рассадив нас, хозяин остался на ногах и проворно наполнил разномастные пыльные стаканы. Надо ли говорить, что я был внимательнее Штирлица, подслушивающего за портьерой секретное совещание. Такого еще не случалось — старик то и дело пригубливал коньяк, а ведь то сдержанное и понимающее отношение хуже любого презрения, с которым он относился к потребляющим спиртное, отвратило меня от бухалова так быстро и бесповоротно, что я уже не верю, что когда-то вполне нормально синячил. Хозяин Сафар оказался бывшим прокурорским, поработавшим и по Союзу в свое время, и по нашему краю — это уже ближе к пенсии. Нынче он держал дорожно-строи-тельную конторку, осваивавшую деньги, неосмотрительно выделяемые району из области, и даже прихватывал подряды соседних районов — словом, дядя этот был крученым как хвост поросячий. Часть этого я понял из разговора и достроил логически, часть узнал позже. Как я понял, хозяин был удивлен не меньше меня, визита Тахави он никак не ожидал. В разговоре не упоминалось, но чувствовалось, что их объединяет какой-то случай в прошлом, очень важный для хозяина. Для себя я решил придерживаться примерно такой рабочей версии: Тахави, похоже, вылечил когда-то или самого Сафара, или кого-то из его родных; в тоне хозяина постоянно присутствовали благодарственно-почтительные обертоны, но было понятно, что поводом к благодарности служило весьма отдаленное во времени событие. А разговор у них завернулся интересный — я, понятное дело, молчал в тряпочку и загрызал сухариками отдающую опилками водку. Тахави мастерски, в несколько неприметных касаний, вывел хозяина на тему, и тут, что называется, Остапа понесло. Я понял, что Сафара всю жизнь больше всего интересовал предмет разговора, и если бы его спросили: «Сафар! Вот скажи, что бы ты хотел делать, какая работа тебе по душе?» — то он бы посвятил все усилия именно этому. И достиг бы успеха, непременно. Хотя что тут успех, а что — наоборот… Для вящей компактности изложения я представлю разговор как монолог хозяина, опустив вопросы, встречные сведения и не относящиеся к делу воспоминания о тяжких трудах следователя прокуратуры по баням и охотам. А по чему ходим, знаешь? Не-ет, ниче ты не знаешь. Че военные настроили — это так, слезы детские, тем более что они и сами не так строили, как захватывали, что Эти бросили. Про метро слыхал, что от России до нас проложено? Вот оно идет, и здесь не кончается, а как Т-образный перекресток стает, на север линия до Косьвы и на юг до Карталов; Ямантау знаешь? Это на башкирской стороне, там самая главная ихняя станция. Там еще, слышал, место, где можно в подземное море войти, которое подо всей Сибирью. |
