Алёна в эти минуты повторяла про себя стихи о России. Они всплыли в ее уме сами по себе, неожиданно:

Вошел Филипп с пирожными. Донеслись непередаваемо гнусные голоса и звуки с телеэкрана.

— Да выключите вы эту мерзость, — крикнул Филипп кому-то в глубину квартиры.

Вера Андреевна улыбнулась и ушла. Филипп внес все-таки свои оптимистические ноты в разговор.

— Друзья, — как-то весело сказал он, — не надо так уж переживать за то, что происходит в мире. Зачем брать работу Бога на свои нежные человеческие плечи… В России все не так уж плохо сейчас. Есть любящие страну предприниматели. Да и телевидение стало намного лучше: появились приемлемые программы и достойные люди. Постепенно, может быть, с трудом, но социальные и материальные проблемы решатся. И дай Бог, придем к какой-то модели европейского социализма, — французского, например, или же на худой конец придем к капитализму с человеческим лицом…

Лера рассмеялась:

— Такого не бывает!

— …или еще к чему-нибудь просто здравому и нормальному, без крайностей.

— А человек?! — воскликнул Вадим и отодвинул от себя чашечку кофе.

— О, это уже другое дело. Это всемирная проблема, а не только наша! — ответил Филипп.

— Последние времена неотвратимы. Цикл заканчивается, — резко сказала Алёна и погладила кошку.

— Конечно, развитие идет циклами, а не идиотским прогрессом. Тут все ясно. Вопрос: когда? — подтвердил Филипп. — Кто может думать, что эта стагнация будет продолжаться бесконечно или столетиями.

— Филипп, — вздохнул Вадим, — какое нам до этого дело? Судьба современного человечества уже определена — назови это всеобщей кармой или лучше Промыслом Божиим — все равно. Зло в человеке должно проявиться в истории до конца, во всем своем великолепном сиянии. До тех пор, пока оно не проявится полностью — конца цикла не будет.

— Может, стоит подтолкнуть в смысле зла-то? — хихикнула Лера, и Алёна подмигнула ей, чуть не поперхнувшись кофе.

— Для такого дела, чтоб ускорить, эдакий мессия должен появиться, своеобразный такой, — все же внятно проговорила она.

— Хватит, девочки, издеваться над бедным родом человеческим, — нерешительно буркнул Филипп.

— К данному моменту истории, — невозмутимо продолжал Вадим, — как это ни прискорбно, возможности зла в человеке еще не исчерпана до конца. Так что все впереди. То ли еще будет.

— И только по завершении этого цикла, — начал Филипп довольно уверенно, — появится новый человек. Ведь фактически, по-настоящему история меняется в зависимости от направления человеческого ума, этого демиурга, и от других глобальных явлений. Присутствовали боги, как во времена Трои, и люди и цивилизации были совершенно другие, чем сейчас, потом воплотился Богочеловек, и появился совершенно другой по сравнению с языческим человек, и мир стал другим. С течением времени направленность ума сосредоточилась на материальном мире, и все стало иным, худшим. Следующее изменение придет не только когда исчерпаются данные возможности зла, но и когда появятся новые прорывы сверху, когда человек увидит, в какой тупик его завел звериный материализм и власть денег, иными словами, когда у него появится возможность увидеть истинное положение вещей, истинные ценности, когда приоткроется опущенная сейчас завеса… Тогда никакие политические силы не смогут остановить приход нового цикла, нового человека. И вся эта так называемая современная наука будет бессильна и объяснить, и остановить этот приход.