— Шлюха за семь монет, — сухо усмехнулся старик и обернулся к Друссу: — Будь сильным, воин. Путь долог, и легенды еще не сложены. Но смерть ждет, она терпелива. Ты встретишься с ней в воротах на четвертом году Леопарда.

Старик побрел прочь.

— Невероятно, — прошептал Зибен.

— Что тут такого? Я бы и сам мог предсказать, что следующая твоя женщина будет шлюхой.

— Он знает наши имена, Друсс, он знает все. Когда у нас четвертый год Леопарда?

— Ничего путного он нам не сказал. Поехали.

— Как так — ничего путного? Он назвал тебя Друссом-Легендой. О какой легенде речь? Друсс молча взобрался на коня.

— Не люблю лошадей. В Машрапуре продам ее — мы с Ровеной вернемся домой пешком. Зибен заглянул в его светлые глаза.

— Так его пророчество тебя ничуть не тронуло?

— Это только слова, поэт. Пустой звук. Поехали.

— Четвертый год Леопарда настанет через сорок три года, — поразмыслив, сказал Зибен. — Ты доживешь до старости, Друсс. Хотел бы я знать, что это за ворота.

Друсс молча послал коня вперед.

Грязный город — город воров, контрабандистов, работорговцев и перебежчиков.

— Не скучно ли тебе, милашка? — спросила какая-то женщина, сверкнув золотыми зубами. Бодасен поглядел на нее сверху — ее улыбка померкла, и она шмыгнула прочь.

Въехав в узкий переулок, Бодасен перекинул свой черный плащ через левое плечо, и рукоять сабли блеснула на предзакатном солнце. Дальше он пошел пешком. Во мраке затаились трое — Бодасен смерил их вызывающим взглядом, и они попятились. Он дошел до маленькой площади, посреди которой бил фонтан с бронзовой статуей мальчика верхом на дельфине. Несколько уличных девок, болтавших у фонтана, при виде мужчины тут же выпятили груди и привычно заулыбались. Бодасен прошел мимо, и они снова принялись болтать.

В гостинице было почти пусто, если не считать старика, сидящего у стойки в обнимку с кувшином пива. Две служанки протирали столы, третья складывала в очаге дрова к вечеру. Бодасен сел у окна, лицом к двери. Од