На вечер Козима пригласила коллег, вместе с которыми последние месяцы работала над фильмом. Они хотели обсудить детали, но прежде всего, конечно же, отпраздновать окончание работы над фильмом. Боденштайн помог накрыть стол на террасе, поставил охлаждаться шампанское и принес из погреба бутылку хорошего красного вина. Он как раз собирался откупорить ее, когда в кухню вошла Розалия, прямо из гаража и с мотоциклетным шлемом, висевшим на руке. Девушка была совершеннейшей копией матери и унаследовала даже тициановские рыжие волосы, что, впрочем, ее раздражало, а потому в данный момент она покрасилась под платиновую блондинку.

— О, ты уже тут, — сказала она без особого восторга, увидев отца, и заглянула в холодильник.

— Мило, в качестве приветствия. — Боденштайн припомнил те времена, когда по вечерам его дочь радостно бросалась ему на шею, а потом с осуждением уставился на нее. — Ты в таком виде разъезжаешь на мопеде по округе?

Розалия была в джинсах с такой заниженной талией, что видны были полоски ее стрингов, а короткая рубашка оставляла голым весь живот. Так выглядят обычно шлюхи из привокзального квартала.

— А что еще мне остается? — едко поинтересовалась она. — У меня нет собственной машины, а мама свою превратила в металлолом.

Боденштайн встряхнул головой. Лоренц постепенно обретал вменяемость, но Розалия все еще находилась в последней фазе довольно жестко протекавшего переходного периода со всем, что к нему прилагалось.

— Кстати, — заявила она, — на летние каникулы я нашла себе мегакрутую подработку.

— Скажи правду, ты нашла место практикантки в адвокатском бюро?

— He-a, — сказала Розалия, запуская палец в соус для гриля. — Я нашла работу на террасе в «Кас-Виахес» на Майорке.

— Что, прости? — Боденштайн ошеломленно посмотрел на дочь. — Это кем же?

— Тебе, наверное, не покажется, что это так уж круто. — Розалия втиснула свою маленькую попу на разделочный стол между тарелкой с баклажанами и цукини и миской с салатом. — Я буду помощницей на кухне и официанткой. И заработаю 800 евро, жилье и кормежка бесплатно. А моим шефом будет Клаудио Белькреди!

Боденштайн опустил бутылку на стол.

— Собираешься работать подсобницей на кухне на Майорке? — переспросил он. — Ты часом на солнышке не перегрелась? Я думал, ты хочешь изучать юриспруденцию, а летом поработать как практикантка в конторе во Франкфурте.

— Юриспруденция — это скука, — тряхнула головой Розалия. — Я хочу стать поваром. Знаешь, кто устроил мне эту работу на Майорке?

— Уже догадываюсь. — Боденштайн глубоко вздохнул. — Этого таракана в твою голову запустил мэтр Сен-Клер.

Жан-Ив Сен-Клер был французским поваром с мишленовской звездой, которого невестка наняла для их ресторана в семейном имении. Козима говорила Боденштайну, что Розалия тайно влюблена в темпераментного француза с юга.

— Никаких тараканов он мне в голову не запускал, — возразила Розалия, болтая ногами. Но Боденштайн заметил, как она покраснела.