— С мужчиной?

— Ну да! В Амстердаме, единственном городе в Европе, где разрешены однополые браки. Там напечатали, что я якобы несколько лет назад женился на своем сердечном друге. Так насчет какой женитьбы вы читали?

— Насчет последней. Написали, что вы, Леонард Леонтьевич, женились на дочери бывшего первого секретаря Тарасовского горкома КПСС товарища Бжезинского. И что невеста, кажется, моложе вас почти вдвое.

Эллер с хитрым видом помолчал, пережевывая жаркое.

— Ну что же, — наконец сказал он, — кажется, вам в руки попалась довольно правдивая газета. По крайней мере, то, что вы сейчас сообщили, — правда. Я действительно женился в Тарасове несколько месяцев назад на Алине Бжезинской, дочери Бориса Оттобальдовича Бжезинского. Это совершенная правда, и нет смысла ее отрицать. Скажу больше: речь у нас сегодня будет напрямую касаться этого моего брачного союза.

— Простите.., но какое отношение я…

— Женя, все по порядку! — перебил он меня. — А теперь не угодно ли еще вот этого замечательного вина? Или, быть может, коньячку?

* * *

Наконец с ужином было покончено. Мы приступили к десерту и фруктам, а Леонард Леонтьевич приступил наконец к тому, ради чего он меня, собственно, и пригласил:

— Женя, мы с вами люди без предрассудков, не правда ли?

— Хотелось бы верить.

— Мне тоже. Так вот, Женя, мне порекомендовали вас как великолепного телохранителя. Не знаю, стоит ли переводить это слово в женский род: «телохранительница» звучит как-то… С одной стороны — постно, что ли: похоже на что-то типа «дароносица».

Или, напротив, слишком помпезно.., вроде «девы-воительницы». Но это для меня не суть важно. Я, как человек искусства, верю в предопределение и счастливый случай.

И хочу заметить, Женя, что в наших с вами отношениях имело место именно это: предопределение и счастливый случай. Если бы я снимал кино, а не говорил с вами на крайне животрепещущую тему, если бы наш с вами разговор был эпизодом фильма, то я бы в качестве затравки вставил в уста своего героя, то есть самого себя, короткую фразу.

Она звучала бы так… — Он сделал паузу, а потом на одном дыхании произнес:

— Будьте моей женой.

Честно говоря, меня как будто ударило током, когда я это услышала. На несколько секунд мне показалось, что Эллер говорит на полном серьезе. Что мой образ настолько запал ему в душу и он, наряду с предопределением, уверовал в любовь с первого взгляда. Вот и предлагает такое. Стремительный, однако, шаг, вызывающий головокружение.

Наверное, я все-таки не смогла скрыть своего короткого смятения, и оно как-то проявилось внешне. Потому что Леонард Леонтьевич засмеялся и, изящно отставив от себя бокал с недопитым вином, произнес:

— Женя, не понимайте меня буквально.

Я же оговорил: если бы это был эпизод из фильма, то для вящей эффектности я начал бы разговор именно такой фразой. Но так как у нас не кино, то придется вдаваться в длинные и нудные пояснения, прежде чем повторить исходное.

— Леонард Леонтьевич, честно говоря, я не понимаю, — быстро справившись со своими эмоциями, проговорила я, — как бы ни были длинны и нудны пояснения, все-таки.., такими фразами в шутку не кидаются.

— А мне не до шуток, — сказал мэтр, и его красивое, породистое лицо омрачилось, — мне совсем не до шуток. Вы, Женя, меня простите, что я вас вот так с места в карьер огорошил. Да, мне пора объясниться. Дело в том, что моя жена Алина, дочь Бориса Оттобальдовича Бжезинского, положа руку на сердце, не отличается покладистым характером. Она капризна, вспыльчива, легко поддается на лесть.