– Это одна из причин, по которым мы считаем необходимым продлить на неопределенный срок наше пребывание на Фьоренце, – пояснил ученый. – Нас послали сюда покончить с энгелистским движением, а получилось так, что его необходимо поддержать. Вот увидите, скоро здесь появится настоящее подполье!

– Ах вы мои милые особые таланты! – с гордостью прошептала Ли Чжанчжу.

В тот же день, только чуть позже, все четверо вновь собрались вокруг стола в просторной гостиной апартаментов Первого Синьора в «Альберго Палаццо». Они сидели, потягивая напитки из бара и обсуждая перспективы своей будущей деятельности.

После непродолжительной дискуссии они пришли к обоюдному согласию, что пока им нечего опасаться со стороны д'Арреццо и его приспешников. Пройдет еще немалый срок, прежде чем выставленный на всенародное посмешище Первый Синьор рискнет вновь появиться на публике. А у той части населения планеты, которая еще сохранила способность к самостоятельному мышлению, будет время задуматься над тем, достойна ли существования политическая система, опирающаяся на такой анахронизм, как Дуэльный кодекс, и заслуживает ли народной поддержки режим, главным достоинством лидеров которого является искусство меткой стрельбы или владения холодным оружием.

Дальше разговор перешел на частности, касавшиеся в основном планов по созданию подпольной организации, зародышем которой должна стать их группа во главе с Чезаре Маркони. Где‑то через полчаса после начала обсуждения Элен вдруг подняла руку, призывая всех к молчанию.

– Хватит трепаться, коллеги, – строго сказала она. – Настало время сыграть в одну интересную игру, которая называется «Говори правду и отвечай за последствия».

– О чем это ты? – удивился Джерри. – Кроме того, ты немножко напутала. Я с детства помню, что она называлась «Говори правду или отвечай за последствия».

– Мне больше нравится мой вариант, – сухо ответила Элен. – А теперь обратите внимание на свои бокалы. Когда я смешивала всем коктейли, то добавила в них последние три дозы скополамина.

Зорро, потемнев лицом, попытался выскочить из‑за стола.

В детской ручонке агента внезапно появился очень маленький пистолет непропорционально большого калибра. Глаза ее сузились и превратились в две маленькие щелочки.

И Дорн Хорстен, и Джерри Родс, и Зорро Хуарес были достаточно хорошо знакомы с непредсказуемым характером Элен, и, когда она рявкнула: «Сидеть смирно, любовнички!», они тотчас заняли свои места и стали ждать продолжения.

Первым подвергся допросу доктор.

– Не дрожи, не съем, – усмехнулась Элен. – Скажи‑ка лучше, правильно я угадала, что во всем этом маскараде, связанном с работой на «секцию джи», ты воображаешь себя в роли бесстрашного благородного героя типа Ланселота или д'Артаньяна?

Хорстен изо всех сил стиснул зубы. Шея и лицо его страшно побагровели, но удержаться от ответа он так и не смог:

– Да.

– Ах ты самовлюбленный, романтический слон! – рассмеялась прямо ему в лицо «дочка», заставив ученого снова покраснеть – на этот раз от стыда и обиды.

Следующим оказался Джерри.

– С Дорном была только разминка, – предупредила она. – Я проверила, действует ли скоп. А с тобой у нас будет уже серьезный разговор. Твое везение? Как оно действует? Как ты сам это объясняешь? Отвечай, быстро!

Но физиономия Родса выражала совершенно искреннее недоумение, никак не связанное с воздействием «сыворотки правды». Прежде чем он успел ответить, Элен направила ствол на Зорро и сердито приказала:

– Сейчас же убери руку от своей транки! Вот так, молодец!

Потом как ни в чем не бывало снова повернулась к Джерри:

– Ну?

– Ну‑у… Да не знаю я! Просто везет, вот и все!

Элен удовлетворенно кивнула:

– Очень рада за тебя.