— Да, это правда, — согласился Ларс, все еще дрожа. — Но я этого не знал. Я не ходил к психоаналитикам. Да и все они — зигмунды фрейды…

Он с надеждой подождал. Она не засмеялась.

— Страх кастрации, — сказала Марен. — Страх потерять половую потенцию. Ты боишься, что все твои эскизы после транса не будут служить материалом для настоящего оружия. Понимаешь, дорогой мой дурачок? Твой страх значит, что ты импотент.

Он избегал ее взгляда.

— Waffenlos — такой вежливый эвфемизм…

— Все эвфемизмы вежливы, именно для этого они существуют.

— Я импотент. Я не мужчина. — Он посмотрел на Марен.

— В постели ты — дюжина мужчин. Четырнадцать! Двадцать! Просто красота! — Она с надеждой посмотрела на него — может, приободрится?..

— Спасибо, — сказал он, — но чувство поражения остается. Возможно, Старый Орвилл и не проник в суть проблемы, но все-таки Нар-Восток имеет к этому какое-то отношение.

— А ты спроси его, — посоветовала Марен.

Снова взяв в руку кругляшку, Ларс сказал:

— А как насчет Нар-Востока, ведь он тоже замешан во все это, а, Орвилл?

Последовала пауза, во время которой потрескивала сложная электронная система прибора. Затем прозвучал ответ:

— Размазанная глянцевая фотография с большого расстояния. Слишком размазанная, чтобы сказать тебе то, что ты хочешь узнать.

Ларс сразу же догадался. Но постарался тут же выбросить эту мысль из головы. Потому что его любовница и сотрудник Марен Фейн стояла рядом и знала все его мысли, в нарушение западных законов. Поняла ли она, или он вовремя успел выбросить мысль из головы и захоронить в подсознании? Там, где ей и место.

— Так, так, — сказала задумчиво Марен. — Лиля Топчева.

— Да, — подтвердил он обреченно.

— Другими словами… — начала она. Сила ее ума, причина, по которой он и дал ей самую высокую должность в Корпорации, проявлялась во всей своей красе. К несчастью для меня, подумал он. — Другими словами, ты видишь решение проблемы стерильности психосексуальных характеристик оружия и половой зрелости как самый последний осел. Если бы тебе было девятнадцать лет…

— Я пойду к психиатру, — покорно сказал он.

— Ты хочешь получить отчетливую и ясную фотографию этой маленькой несчастной чертовой коммунистической змеи? — В голосе Марен смешались ненависть, обвинение, ярость — все вместе. Но в то же время все достаточно отчетливо донеслось к нему через комнату и попало в самое больное место.

— Да, — стоически сказал он.

— Я достану тебе эту фотографию. Ладно! Я сделаю это. Я не вру. Я даже сделаю лучше! Я просто и коротко объясню тебе — ведь по-другому ты не понимаешь, — как ты можешь ее заполучить. Потому что лично предпочла бы не вмешиваться в такое… — Она остановилась, подыскивая нужное слово — хороший крепкий удар ниже пояса. — В такое дерьмо.

— Ну и как я могу это сделать?

— Во-первых, пойми одно: КАСН никогда в жизни не даст тебе ее. Если они подкинули тебе размазанную фотографию, то это было сделано по какой-то скрытой причине. Они могли достать гораздо лучшую фотографию.