|
В проходной комнате сидела миленькая молодая секретарша. Я назвал свое имя, и она позвонила и доложила обо мне. Выскочил Калли, сильно пожал мне руку и обнял меня. Эта новая черта в его поведении мне не понравилась. Это было слишком демонстративным, слишком внешним, совсем не соответствовало нашим прежним отношениям. У него был стильный неярко освещенный кабинет с диваном, мягкими креслами и с картинами на стенах, оригиналами, написанными маслом. Не могу сказать, какую ценность они представляли. У него также было три телевизионных монитора. Один показывал коридор отеля. Другой - один из столов для костей в казино, за которым шла игра. Третий - стол баккара. Глядя на первый экран, я видел парня, открывавшего дверь своего номера и заводившего туда молодую девушку, обняв ее рукой за задницу. - Программы получше, чем у нас в Нью-Йорке, - сказал я. Калли кивнул. - Мне нужно следить за всем, что происходит в этом отеле, - сказал он и нажал кнопки на пульте, стоявшем на столе, и три телевизионных изображения сменились. Теперь мы видели автостоянку отеля, игру за столом блэкджека и кассиршу в кафе, считавшую мелочь. Я бросил спортивную куртку "Вегас Виннер" Калли на стол. - Теперь можешь ее забрать, - сказал я. Калли долго смотрел на куртку. Потом рассеянно спросил: - Ты конвертировал всю наличность? - Большую часть, - сказал я. - Куртка мне больше не нужна. - Я засмеялся. - Моя жена ненавидела ее так же, как и ты. Калли поднял куртку. - Я не ненавижу ее, - сказал он. - Просто Гроунвельт не хочет ее видеть. Как ты думаешь, куда делась куртка Джордана? Я пожал плечами. - Его жена, возможно, отдала одежду в Армию Спасения. Калли взвешивал куртку на руке. - Легкая, - сказал он. - Но счастливая. Джордан выиграл в ней четыреста тысяч. А потом убил себя. Сукин сын. - Глупо, - сказал я. Калли осторожно положил куртку на стол. Потом сел и отодвинулся назад на стуле. - Знаешь, я думал, что ты сошел с ума, отказавшись от двадцати тысяч. И я обозлился, когда ты отговорил меня взять свою долю. Но это-то и было, возможно, самой большой моей удачей. Если бы я проиграл эти деньги, то чувствовал бы себя как дерьмо. Но знаешь, после того, как Джордан убил себя, а я не взял эти деньги, я слегка возгордился. Не знаю, как это объяснить. Но я чувствовал, что не предал его. И ты. И Диана. Мы всем были чужие, и только мы трое как-то беспокоились о Джордане. Недостаточно, я полагаю. Или это мало что для него значило. Но в конце концов, это кое-что значило для меня. Ты тоже так чувствовал? - Нет, - сказал я. - Просто я не хотел его проклятых денег. Я знал, что он собирается покончить с собой. Это поразило Калли. - Ну ты даешь, Волшебник Мерлин. Мать твою. - Не осознанно, - сказал я. - Но где-то внутри. Я не удивился, когда ты сказал мне. Помнишь? - Да, - сказал Калли. - Ты и носом не повел. Я пропустил это мимо ушей. - Как насчет Дианы? - Она это перенесла действительно тяжело, - сказал Калли. - Она любила Джордана. Ты знаешь, в лень похорон я с ней трахался. |
