Итак, сама жизнь явно распорядилась таким образом, что чаша весов была искусно склонена не в пользу главраввината — уникальный случай!

Выражаясь богословским языком, настала полнота времени.

Итак, непривычные логические выводы моего тестя из привычных обстоятельств криком кричали о неком тайном знании, которым владеет главраввинат — и о необходимости их расшифровки, если хочется встать с колен и оказаться с ними хотя бы на одном уровне.

Сверхрасполагающая к тому планида необходима, но даже на добротную основу радующий глаз узор — как в ковроткачестве — может нанести только рука мастера. А с Учителями, как я теперь понимаю, мне особенно везло, хотя намеренно я их никогда не искал — они всегда приходили сами, что тоже, видимо, основание для каких-то обобщений.

Если не считать отца, то первым по порядку Учителем считаю Льва Николаевича Толстого. До рассыпанных по страницам его книг сокровищ даже люди достойные добираются десятилетиями, и достигают их в лучшем случае перевалив сорокалетний рубеж, а то и вовсе после шестидесяти. И это не говоря уж о том, что большинство людей до книг Льва Николаевича не дорастают вовсе — имя им легион. А я первый раз «проглотил» собрание сочинений Льва Николаевича, когда мне было всего тринадцать-четырнадцать лет — когда стал, в сущности, сиротой.

А уже в шестнадцать мне была предоставлена возможность заглянуть в святая святых главраввината.

Впоследствии, разумеется, я достаточно долго изучал и богословие (и не только христианское), изучал вполне каноническим способом, и даже несколько лет работал переводчиком богословских текстов. Естественно, общался с всякими-разными докторами богословия из разных стран — увы, оказавшихся лишь богословской массой, исторгающей суверенитическую болтологию с «иудо-внутренническим» отливом. Они сами — марионетки, но втройне виновные в своём скотском состоянии потому, что у них был доступ к содержательным книгам (вроде «Мастера и Маргариты»). Уж кто-кто, а эти богословы холуи добровольные, а чему у таких можно научиться?

В богословском мире для мыслящего человека ценны только межконфессиональные дискуссии — тем, что могут пробудить сомнение в исходных постулатах, на которых путём логических построений строится то здание, которое принято называть мировоззрением. Не случайно этих дискуссий так панически боится начальство церквей и сект.

Конечно, каждый человек представляет собой конспект всей истории человечества — пусть он скомкан, но при желании он всё равно читаем. В этом смысле каждый человек — кладезь познания и Учитель. Но есть встречи, которые обогащают взрывообразно.

Расскажу о встрече, о которой я никогда и нигде ещё не писал.

Подобно тому как меня постоянно «припечатывали» «Божьим человеком», так, видимо, и Васю — «Чапаем». Как я раньше думал, из-за одного только его имени-отчества, которым он, несмотря на неуместность многих ситуаций, сразу представлялся: «Василий Иванович».

Теперь же понимаю, что всё много глубже.

Когда мы уже достаточно долго прожили вдвоём — в горах — Вася почему-то (?!) мне рассказал, что он, бывает, подрабатывает киллером.

Правда, сразу оговорился, что берёт заказы только на тех, кто в теории стаи названы «иудо-внутренниками».

И ещё добавил, что дело, вообще говоря, не в деньгах. Мог бы и не говорить — Вася абсолютный аскет, вообще мог бы прожить без копейки. Уж кто-кто, а он явно не «иудо-внутренник».

У каждого психотипа есть бесчисленное количество признаков. Скажем, «иудо-внутренник» полагает, что хорошая жизнь — это когда много ненужного, но желательно, дорогого. Для «внешника» желателен порядок и понятие «нравственной чистоты» не бессмысленно.