Синюшное лицо со следами разложения не могло не напугать. А еще у девочки вырезали глаза...

– Анаис! Подари мне туфельки! Ты же обещала! – всхлипнула мертвая девочка, сделав еще несколько шагов вперед. – Туфельки с бабочками!

Туфельки? Причем тут туфельки?.. Какие бабочки...

Свет из окна, ослепительно белый, режущий глаза, падал прямо на мертвую, и я видела ее всю, до мельчайших деталей. И трупные пятна... И пустые провалы глазниц... И потеки крови на лице... И безумную улыбку...

Она приближалась, легко обходя провалы в полу, а я могла только пятиться, выставив перед собой кинжал.

Я жалела этого несчастного ребенка, но и боялась тоже. Если девочка дойдет до меня...

– Анаис, ты обещала! Я хочу туфельки! – снова жалобно протянула она.

Мертвая вытянула перед собой руки, и стало видно, насколько длинные и острые у нее ногти.

– Анаис!

С трудом разлепив губы, я хрипло произнесла:

– Я не Анаис.

Ребенок гадко захихикал.

– Ты врешь! Ты Анаис! Анаис! И я найду тебя! Я тебя не вижу, но я знаю, где ты!

Неожиданно она метнулась вперед, слишком быстро, настолько быстро, что я едва успела отшатнуться назад.

Руку обожгло болью.

Онемев от ужаса, я видела, как девочка сомкнула зубы на моей левой руке, которую я выставила, защищаясь.

Сама не понимая, что делаю, ударила ее кинжалом. А потом еще раз. И еще. Пока по ушам не ударил истошный визг.

Рука горела от боли, но кошмарное существо пятилось, поскуливая от боли и обиды.

– Туфельки... Туфельки...   повторяла девочка, постепенно растворяясь.

Я закрыла глаза и произнесла.

– Домой. Я хочу домой. Пожалуйста...

Пришла в себя я уже лежа на диване в гостиной «Белой розы». В нормальной гостиной «Белой розы». Казалось, будто все произошедшее дурной сон. Вот только левая рука ныла и будто бы горела, а в правой я судорожно сжимала серебряный кинжал.

Гранд мастер сделал мне удивительно удачный подарок... Заботливый старший родственник.

Рядом с диваном прямо на полу сидел Кройц, как безмолвный страж. Повернув к нему голову, я тут же оказалась под прицелом серых глаз, в которых был то ли гнев... то ли вина...

В кресле напротив сидел дядя Рене, который будто постарел разом на несколько лет. Сеточка морщин, которую я прежде едва ли замечала, теперь казалась яркой, глубокой... И, кажется, дядя поседел...

И я чувствовала, что тетя Жаннет тоже рядом. С трудом сев и оглядевшись, я поняла, что писательница сидела в моем изголовье. Ее лицо было даже не белым, а серым.

– Тебе нужно уехать из «Белой розы», – первым заговорил дядя Рене. – Хотя бы на какое то время... Уехать тебе нужно сейчас же.

Я ошарашено взглянула в зеленые глаза мужчины.

Как же так? Ведь после того, как на меня напал Джой, вопрос о переезде пусть и подняли, но как что то возможно, но не обязательное.

– Почему?..   спросила я, ужасаясь тому, как звучал мой голос. Словно бы мне пришлось кричать несколько часов подряд.

Кройц взял мою правую руку и начал по одному разгибать пальцы, заставляя выпустить кинжал. Мышцы были просто сведены судорогой.

– Что бы ни напало на тебя.