Я стоял и смотрел на два слабо подергивающихся тела.

Абсолютно пустые лица.

Они оба наложили в штаны и обоссались. Они катались по льду, как два моржа, страдающих недержанием, и чего-то выкрикивали на языке, которого я не знал и вообще никогда не слышал. Я схватил горсть икры – рыба еще трепыхалась, – запихал ее в рот и запил глотком водки.

БААААААААБАААААААААХХХХХХХ!

Вселенная взорвалась. Взрывной волной меня выбросило прямиком в порнокошмар в стиле чернушного Откровения Иоанна Богослова, апокалипсический бред, почище любого наркотического прихода: женщины с пурпурными волосами, пьющие кровь святых; семиглавые драконы с ярко-синими пенисами торчком; Гог, Магог и сам Дьявол крошат мир в капусту; странные пучеглазые звери и музыка «Motorhead»; стаи саранчи с человеческими головами; политиканы, высирающие из задниц окровавленные глазные яблоки; Микки Маус и Дональд Дак, кастрированные тупыми портновскими ножницами и распятые на гигантских долларовых банкнотах; топ-модели, сосущие члены ядовитых медуз совершенно кошмарного вида; развратители малолетних, пожирающие требуху со страниц бульварных газет. Отрезанная голова принцессы Дианы чего-то бессвязно лопочет в микроволновой печи. Картинки мелькали, сменяя друг друга, словно кто-то переключал каналы на некоем сатанинском телевизоре.

Я больше не видел ни Билла, ни Гимпо, и меня уносило все дальше и дальше в бурлящий кошмар. Персонажи «Искушения святого Антония» Макса Эрнста плясали в обнимку с отвратительными уродами Иеронимуса Босха; обезьяны с крыльями, как у летучих мышей, бомбили меня с высоты, целясь в голову, они пронзительно верещали и скалили свои вампирские зубы; слабоумные боги из индусского пантеона швырялись в меня отрубленными головами; расхристанные Приапы самозабвенно дрочили, пуская мне прямо в глаза струи едкой обжигающей спермы. Я подошел к какой-то зловещей часовне. Если это было телепатическое общение с Господом Богом, надо думать, я застал старика явно не в настроении.

И такой бред продолжался часами. Нагромождение кошмаров и ужасов. К счастью, я в свое время плотно сидел на плохой кислоте, так что эти видения не слишком меня доставали, хотя сцена с Джимом Моррисоном, отсасывающим у Адольфа Гитлера, заставила меня призадуматься: если это – мир духов, то чей конкретно? Банды черных лос-анджелесских отморозков с гудящими бензопилами злобно насиловали белых женщин; съемочные группы из Голливуда в полном составе дрочили по моргам; Йоркширский Потрошитель со странной улыбкой на бледных губах бренчал нитками бус из женских глазных яблок; гомосексуалисты с явным садомазохистским уклоном пихали друг другу в задницы новорожденных щенков бультерьера; и опять – шимпанзе, выпердывающие попурри из саундтрека к «Эвите».

Мы вернулись в наши покинутые тела только на третий день. Пока нас не было, люди из племени Бензопилы очень любезно отмыли наши телесные оболочки от говна, мочи, блевотины и бог знает каких еще выделений, так что от нас хотя бы не очень воняло – только слегка отдавало протухшей рыбой или, может быть, неподмытой пиздой. В общем, запах был едкий, из тех, от которых слегка першит в горле: типа запаха жидкости для снятия лака или дохлого хорька.

Поднимаю со льда умирающую щуку, она еще трепыхается, но уже совсем вяло.

Билл завернул останки этого водяного кошмара в газету и убрал в свой докторский чемоданчик, бормоча что-то насчет нормального химического анализа, который мы сделаем сразу, как только вернемся в Лондон.

У Гимпо с собой фотоаппарат.