— Сними очки, я хочу видеть твои глаза!

Девушка заметила перемену в настроении и выпалила:

— Я так за него переживала, а он сидит и ухмыляется! Давай рассказывай! Где ты был? Как вернулся? Что вообще с тобой произошло? Ты какой-то не такой.

Вместо ответа Бен предложил ей чаю. Она резонно заметила, что стакан один и предложила пойти в буфет. За стойкой одиноко сидел Жоржик Кузькин в своей горбатой от кос олегпоповской фуражке. В ответ на приветствие он ревниво зыркнул глазами, и Бен понял, что поговорить им не дадут. Откровенно говоря, и разговаривать ни о чем не хотелось. Было противно. И еще он знал, что если начнет говорить, то его наверняка понесет. Не угадал. Первым пробило на корпус Жоржика.

— Не понимаю, что ты нашла в старом, — сказал он, обращаясь исключительно к девушке, и демонстративно игнорируя Бена. — Деньги, это, конечно, приятно. Но, во-первых, с деньгами ты трахаться не будешь. Во-вторых, я тоже не бедный. Мало я тебя водил в «Диарею», а на «пук» я сколько бабла перевел? У нас разве был некачественный секс? Ты никогда мне об этом не говорила. Откровенно говоря, ты и говорить толком не могла, особенно, когда я тебя только что отымевал. Это были незабываемые моменты и для меня, и смею надеяться, для тебя. Что тебе было еще нужно, Поли? Зачем тебе старый?

— Жоржик, я люблю только тебя. У нас с Магерамовым общие дела вот и все, — никогда он не слышал таких просительных нот в ее голосе, и если бы не знал ее лучше, и вообще не знал лучше женскую натуру, то, пожалуй, мог бы и поверить.

— Врешь! — кивнул Кузькин головой, скорее обрадовано, чем уверенно, надеялся, что не прав, и что она сейчас начнет его переубеждать, дурашка.

Так нам, мужикам, и надо, качнул головой Бен.

— Ты чего головой трясешь, чудило? — взъярился Кузькин. — Нам с человеком поговорить надо. Шел бы ты. А то не посмотрю, что начальник.

Бен встал, Полина тотчас вцепилась в рукав.

— Жоржик, миленький, у нас с Магерамовым сугубо деловой разговор. Я к тебе спущусь потом, через пятнадцать минут.

Он не ушел, пока не выцыганил у нее поцелуй и зло зыркнул глазами на прощанье.

Полина вытащило зеркальце, деловито подкрасила губки.

— Рассказывай, что с тобой произошло! Я же жду! Что с Верой? Я прямо горю от нетерпения! — поторопила она.

Он пристально смотрел на нее, она стушевалась.

— Что с тобой? Ты, наверное, много перенес и настрадался? Ты какой-то не такой.

И тогда он спросил:

— Полина, почему ты хотела меня убить?

Она возмутилась до глубины души, она спала с лица, она пыталась повысить голос, но перед всем этим была красноречивая пауза. Он спокойно переждал бурю, потом, испросив разрешения, продолжил.

— Они с самого начала тебя подослали, чтобы знать на каком уровне осведомленности я нахожусь. Я еще думал, что это такая красотка вдруг мною увлеклась. Дамского любимчика я мало напоминаю. Если бы не эйфория от нашего знакомства, я должен был обратить внимание на ряд подозрительных событий. С какой радости тебе было лететь со мной? Рисковать? И вообще принимать в событиях самое деятельное немотивированное участие. Ты в этой истории вообще ни с какого бока. Надо признать, ты практически не допускала ошибок. И в первый раз подставилась, правда лишь косвенно, когда я подобрался к вашим тайнам чересчур близко, и ты получила команду меня убрать. Ты три раза пробовала меня убить! Ты шла за мной до самого парка, а потом, облачившись в противокислотный комбинезон, повредила трубопровод.