— Все они быдло.

Отложив газету, он с подозрением спросил:

— Это ты о ком?

— О своем классе.

— Разве так можно говорить обо всех скопом? Я допускаю, что среди них есть придурки, способные делать пакости. Носить розовые очки не нужно, но и относиться надо по-человечески. Иначе можно нарваться на грубость. Как говорится, если ты плюнешь в общество, оно утрется, но если оно плюнет в тебя, ты утонешь.

Ты же на вечера ходишь, танцуешь с девочками.

— На вечера я давно не хожу, а девчонки все шлюхи. Папа, они все курят, а одна даже поцеловала меня без спроса.

— Какой кошмар. А ты бы обнял ее и поцеловал в ответ. Мы с тобой не говорили о сексе, но ты уже большой мальчик, почти парень, тебе уже пора гулять и обжимать девочек.

— Мне противно, папа.

— Да почему?

— Потому что они все быдло.

— А ты в таком случае, кто?

— Я человек. Но настоящих людей мало, а с быдлом я не вожусь.

— Кто это тебя так научил?

— Мама.

Лариса сидела перед трюмо в спальне и накладывала крем для избавления от морщин без операций. Так было написано в рекламе, которой она всегда свято верила.

— Чему ты учишь ребенка?

— Я учу его быть честным перед собой и людьми, — высокопарно заметила она.

— А ты не думаешь, что его могут элементарно побить? И почему ты считаешь, что остальные все быдло?

— А кто они? Думают только о том, чтобы нажраться, и ничего не делать. А в классе у него одни малолетние ублюдки. Ты бы знал это, если почаще ходил на родительские собрания. Его класс понемногу превращается в отхожее место. У них учится один ученик, которому уже шестнадцать лет, он четыре раза оставался на второй год.

— Тем более, надо учить его приспосабливаться. Ему жить среди таких. А ты чему учишь? Скандалам и конфронтации? Его же просто сломают, так и знай!

— Не каркай! — оборвала она его. — Ты никогда его не любил!

Начиналась старая песня, и Бен оборвал разговор. Развязка наступила через месяц.

— Я забрала его из школы! — довольно заявила Лариса. — Теперь я удовлетворена, он больше не будет соприкасаться с этим быдлом.

— Как же школа? Он останется неграмотным?

— Что за упаднические мысли у тебя? Я подумала обо всем, договорилась с учителями, и теперь они будут приходить на дом.

— А работу ему тоже будут приносить на дом? — взорвался Бен.

Артемка стал замкнутым, целыми днями сидел перед компьютером. Никто к нему никогда не ходил. Лишь в дверь подбрасывали записки, где обзывали психом.

Сначала Бен ругался, потом и сам стал замечать, что с парнем что-то не то. Он часами мыл руки, переводя целый кусок мыла за раз. По полдня одевался, разглаживая каждую складку.

Потом он стал все проверять. Одевшись, он заставлял их, словно попугаев повторять за собой:

— Волосы нормально?

Они должны были сказать " нормально".

— Костюм застегнут нормально?

И так по каждому пункту, не пропуская ни одной мелочи. Однажды он потребовал долби-сураунд для компьютера.

— Можешь биться головой о стену, но тебе я его не куплю! — легкомысленно заявил Бен и был тут же наказан, когда Артемка подошел к стене и стал биться об нее с заданностью робота, успев разбить лоб в кровь, пока его не оттащили.

Потом был Кривошеев.