|
Казалось, еще минута — и стая набросится и раздерет ее когтями и зубами… Спокойно, держи себя в руках. Наташа зажмурилась, отчаянно вспоминая, как она вносила результат… Нет же! Ничего она не перепутала! Никто ее не отвлекал, она была сосредоточена и обеспокоена низким уровнем сахара. И тщательно следила за тем, что внесено в компьютер, так как исправления в программе были невозможны! При описке можно было лишь сделать другую запись и указать, что предыдущая — ошибочна. И если бы она вбила не ту цифру, то конечно же сделала бы новую запись. Но она все записала правильно! Опомнившись от первого потрясения, Наташа была в этом уверена. Кроме того, она внесла результаты в «лист учета результатов проведенных анализов», который велся постоянно, изо дня в день!
— Здесь какое-то недоразумение! — вскричала Ковригина. — Я вносила в компьютер цифру два и пять! Я помню это совершенно точно! Зал негодующе гудел. Слышались выкрики: — Да гнать ее надо поганой метлой! — Под суд, вот куда! Стараясь перекрыть шум, Наташа кричала: — Кроме того, я внесла результаты в «лист учета результатов анализов», можно посмотреть там! Я четко помню, что запись была та же — два и пять! Здесь, как будто по заранее написанному сценарию, вскочила Баркова: — По поводу «листов учета» могу сообщить следующее: «лист учета» за четвертое января исчез. Его нет в папке. За третье и пятое января есть, а за четвертое — нет! — Она торжествующе взглянула на побледневшую Наташу и продолжила: — Я думаю, Ковригина, узнав, что Зоя Михайловна скончалась, и боясь ответственности за содеянное, уничтожила лист «учета анализов». Куда вы его дели, Наталия Сергеевна? Спустили в унитаз? Сожгли во дворе, там, где имеете обыкновение курить в рабочее время?.. Наташа взглянула в лицо генерального директора. Оно, как всегда, было непроницаемо, но глаза… От этого взгляда можно было выброситься в окно. Наташа выскочила из зала, не среагировав на грозный окрик Стрельцова: «Куда вы? Вас пока никто не отпускал!»; она скатилась по лестнице на второй этаж, кинулась в лабораторию… Только бы найти! Только бы не пропало. Руки дрожали, ящик стола никак не поддавался. Наконец она выдвинула его, сбросила на пол пару справочников, которыми был прикрыт ее тайник: копии распечаток всех исследований, которые она делала. Лист за четвертое января лежал сверху. Она впилась в него глазами. Четко и ясно черным по белому было написано: «Пациент: Бобровникова 3. М. Вид исследования — уровень глюкозы в крови. Показатель — 2,5 ммоль/ мл. Исследование проводила врач-лаборант Ковригина Н. С.». Прижимая бумагу к груди, Ковригина понеслась наверх, перепрыгивая через ступени. Прямо в горле ощущалось бешеное биение сердца. Когда она влетела в зал, Баркова громко обличала курирующего лабораторию Ивана Борисовича Стоянова, который «…взял на работу черт-те кого, аферистку и прощелыгу… И теперь всей клинике век не смыть позор!..». Увидев Ковригину, она вдохнула было, чтобы продолжить, но смолкла под взглядом Наталии Сергеевны. Наташа чувствовала, что в данный момент готова убить Баркову. И для этого ей достаточно просто взгляда. В полной тишине она прошла к столу, где сидела верховная власть. Не глядя на Стрельцова, словно его не было вообще, протянула листок генеральному директору и, стараясь быть спокойной, проговорила: — Вот! Посмотрите, пожалуйста! — и задохнулась от неожиданного спазма, перехватившего горло. В кабинете генерального директора находился сам хозяин, Стрельцов, Стоянов, Переходько и Баркова. А также руководитель службы безопасности фирмы. |
