— А теперь объясни это соседям, — буркнула Баркова и дернула ключ. Он выскочил наконец из скважины замка со «свернутой шеей». — Ну вот! Ключ согнула! Черт!! Теперь не попадем! Надо было Антона взять…

— Попробуй вот этим, Нина!

Баркова раздраженно вставила в скважину другой ключ, тот неожиданно легко повернулся, дверь отворилась, за наружной обнаружилась внутренняя дверь.

Баркова на всякий случай толкнула ее, дверь оказалась незапертой.

— Фу! Ну слава богу, вошли!

Женщины шагнули в прихожую.

— Где у них свет включается? — бормотала Баркова, шаря рукой по стене.

Наконец она нащупала выключатель, широкий длинный коридор озарился светом.

— Ну, птичка моя, посмотрим, что нам послала судьба, — произнесла Нина Павловна. — Раздевайся, смотри, какая прелесть, — она дотронулась до закрепленных на стене развесистых оленьих рогов, выполняющих, видимо, роль вешалки. — Интересно, чьи это рога: его или ее? — пошутила она. — Надюша, давай свою шубку, вот так.

Баркова повесила легкую норку подружки, скинула дубленку, бросила на обширное, накрытое пледом кресло возле, темного столика из мореного дуба.

— Ну, пойдем осматривать владения твои, — усмехнулась Надежда.

— Наши, любовь моя, наши, — поправила ее Нина Павловна и отворила первую дверь. — Это, видно, кабинет старика.

Две стены небольшой комнаты были сплошь под книжными полками, третью занимал обширный кожаный диван, впрочем весьма потертый. У окна стоял старинный письменный стол, затянутый зеленым сукном. На столе — компьютер одной из последних моделей.

— Боже, какая древность, — кивнула она на стол. — А комп вроде приличный. Я, правда, в них не разбираюсь, но на вид… Слышь, Надя?

— Ага… — Надежда подошла к книжным полкам.

Баркова попыталась выдвинуть ящики стола. Но все они были заперты.

— Черт, где же ключи? Я бы под лампой спрятала.

Она подняла настольную лампу, ключей не было.

— Придется потом устроить обыск. Я думаю, в столе должны ордена храниться и медали всякие. Его же награждали… Сейчас все это очень дорого стоит… Ты чего там?

Надежда разглядывала книги.

— Боже, какие здесь фолианты… Я не очень разбираюсь, но даже судя по переплетам…

— Сдадим букинисту, — откликнулась Баркова, открывая створки шкафчика, притулившегося сбоку к столу. — О, да здесь у старикана бар. Гляди-ка, небось запирался в кабинете от своей старушки и попивал втихомолку… Коньячок вполне приличный, ликеры… Выпить хочешь?

— Можно, — лениво откликнулась женщина.

Баркова плеснула коньяк в два бокала, протянула подруге:

— Ну-с, выпьем? За что? — Она заглянула в светло-серые, как всегда, непроницаемые глаза Надежды. — Странные все же у тебя глаза… Словно ледяные… И ведь не подумаешь, глядя в них, какой ты горячий чертенок! — Она наклонилась и поцеловала женщину в губы.

Поцелуй длился достаточно долго. Нина Павловна прижимала к себе хрупкое тело подруги все сильнее, пока Надежда не отстранилась:

— Ладно, Нинуль, пойдем дальше! Интересно же, что там дальше!

— Что ж, пойдем, командирша моя, — усмехнулась Баркова.

Следующая комната совмещала, видимо, функции супружеской спальни и, если можно так выразиться, будуара. Широкая кровать, две тумбочки по сторонам, на них две настольные лампы. Стены украшали картины в дорогих рамах.