— Ради тебя, Крит, все, что угодно. — Зубы блеснули с гортанным смехом, и Крит расслышал ее бормотание:

— Зип, расслабься, он один из нас. — Юноша позади Камы что-то буркнул в ответ и привалился к сырой глиняной стене. — Мы будем там до рассвета… Сколько людей тебе понадобится?

Крит внезапно осознал, что не знает. У него не было ни продуманного плана, ни даже просто малейшего понятия о том, какими силами нужно располагать, чтобы отбить Сферу Могущества у нисийской ведьмы Роксаны.

— Рэндал скажет, если он по-прежнему с нами. Не задавай лишних вопросов, женщина, по крайней мере здесь. Да, и найди Нико…

— Сех, — пробормотал из тени юноша. — Кама, да у него не все дома. Нико?! Почему бы не попросить…

— Замолчи, Зип. — Женщина сделала шаг к свету и улыбнулась в точности как ее отец, одними губами. — Критиас, друг… ты отсутствовал здесь слишком долго, помогая Терону воцариться на троне. Когда б не… прошлые ошибки… я поехала бы с тобой и все объяснила, но ты и так узнаешь все от своего любимого напарника, и притом скоро. А насчет Нико, если он нужен тебе, ты найдешь его во дворце. Он сейчас в роли няньки для детей, которых пестуют жрецы.

Не успел Критиас перейти от изумления к ярости и двинуть коня, чтобы наказать Каму за ее женские штучки, как она отступила в тень. Послышался скрип, затем какое-то царапанье, вспыхнул и погас свет, и, когда Крит все же направил коня вперед, Кама и юноша по имени Зип исчезли, словно их и не было

Проезжая по Лабиринту на своем вдруг заупрямившемся жеребце, Крит мысленно клял себя за глупость. Не было ни одного доказательства, что это и впрямь была она. Он мог видеть ее подобие или даже саму Роксану, сменившую обличье. Он ее не коснулся, он только лишь думал, что это была Кама. В Санктуарии было полно нежити, и после смерти сохранявшей свой облик, были среди нее и рабы Роксаны. Хотя, если бы нечто подобное случилось с Камой, успокоил себя Крит, Страт известил бы его — конечно, тот Страт, которого он помнил. Но ныне Критиасу хватило бы пальцев одной руки, чтобы пересчитать те вещи, в которых он был уверен.

Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что, с большой долей вероятности, сможет найти напарника в доме вампирши. Заявление Камы разъедало душу. Он должен узнать правду.

Кадакитис в обитых бархатом палатах принца-губернатора пожелал представить Темпуса и Джихан своей рыбоглазой подруге Шупансее, и не успел Темпус запротестовать, как ранканский принц уже позвал ее.

Стоя позади Темпуса, Джихан взяла его за руку, сжала ее и почувствовала, как изменился Темпус при первом же взгляде на правительницу бейсибцев.

Шум голосов для Темпуса стих, мир померк, в сердце закипела страсть, в голове его зазвучал голос, которого вот уже столько лет не слышал он с такой ясностью, призывая взять ее, взять силой прямо сейчас, на этом самом месте.

Бледные рыбьи глаза женщины округлились, и змея сползла с ее руки. Ее груди были украшены золотом и глядели на него, маня, и лишь Джихан, а не присутствие принца, удерживала Темпуса от того, чего требовал от него Вашанка. Темпус, который не отступил ни в одном бою, сделал три шага назад.

— Темпус, мой господин? Она околдовала тебя! Я вырву ей ноги одну за другой… — зашептала Джихан.

— Нет, Джихан, — пробормотал в ответ Темпус сквозь сжатые зубы на ниси, которого не знали ни принц, ни его подруга. Он освободился от хватки Джихан и потер руку; сила Дочери Пены была почти равна его собственной. Вашанка! Темпус явно ощущал его присутствие. Он вернулся. Он был здесь, сейчас, неистовый, хотя и более неразумный, чем обычно.

Что это могло значить для человека, вступившего в союз с Энлилем, чтобы придать равновесие проклятию, в котором он больше не был так уверен, Темпус сказать не мог.