- Такого случая мы сегодня еще не наблюдали, - пробормотала девушка.

- Да, это что-то новое, - сказал Петр Михайлович, вставая,- но сейчас все это не так уж важно. Сейчас главное другое...

Он прошелся по кабинету, подошел к окну и поднял штору.

- Вот, дорогие мои, городок, пожалуй, самый спокойный, самый тихий в нашей области. Милый мой Пронок, ты всегда дремал, лежа на берегах очаровательной Проны. Цивилизация и техника, автоматизация и прогресс лишь слегка затронули тебя. Ты покупал телевизоры и автолеты, но не интересовался добычей тяжелой воды. Ты поглощал супервитамины и не был увлечен ракетной техникой. Ты предпочитал животноводство кибернетике, виноград - атомной энергии. Даже ядерные испытания не нарушили твой трудолюбивый сон. Даже приземление ракеты с Венеры не перевернуло твоего упорного сельскохозяйственного мышления. А вот сейчас, посмотрите. Этот оазис спокойствия бурлит, как потревоженный улей. Уже час ночи, а нигде не погашены огни. Вы слышите эти голоса, эти крики, смех, плач и прочие странные звуки, вы слышите все это? О чем все это говорит? Пронок проснулся! Ему дали здоровый подзатыльник!

Петр Михайлович сел в кресло.

- Я не знаю, что происходит, - сказал он, тяжело вздыхая, - но мне ясно, что в мире сломалась или, наоборот, возникла какая-то новая пружина. Всех людей на Земле, понимаете, всех - в Москве, в Пронке, в Лондоне, Вашингтоне...

- Неужели всех, неужели это везде?! - закричал Карабичев.

- В том-то и дело, голубчик, что везде. Неужели вы не слушали радио? Правительства социалистических стран уже обратились с воззванием к своим народам.

- Меня не было... я сбежал за город, я думал, что я один сошел с ума.

- Ха-ха-ха! - рассмеялся Петр Михайлович. - Этим психозом, которому еще нет названия, объято все человечество. Правда, в разных местах он протекает по-разному. Видели бы вы сотни моих сегодняшних пациентов. Но самое страшное в том, что они не больны. Они абсолютно здоровы. Им нечего делать ни в поликлинике, ни в больнице. Я сказал нашему парторгу, что не стану их принимать. На кой черт ко мне тянут всех этих избитых жен, отвергнутых мужей", родителей, не признающих своих детей, каких-то случайных любовников и т. д. и т. п. Он мне говорит, что вы, дескать, обязаны принять всех, кто к вам придет. А я стал с ним рядом и чувствую, что он врет, а думает он так же, как и я думаю. Он понял, что открылся, рассмеялся и говорит:

"А что же делать, дорогой Петр Михайлович, что же делать-то?" И тут я почувствовал, какой это приятнейший человек. Мне даже тепло стало, словно рюмку коньяку проглотил. А ведь раньше, кроме "зануда" и "формалист", другой характеристики для него я не знал. Вот тебе, батенька, и заболевание. Если и заболевание, то не смертельное. Я говорю одному оператору с мясокомбината, что жаловаться вам, молодой человек, не на что. Сердце как у быка, рефлексы в полной норме, нервная система - позавидует астролетчик, так что можете не волноваться. А он мне говорит, что ему, дескать, муторно: "Моя жена все про меня знает, и я все знаю про нее и уже не пойму, тде я, а где она. То мне охота на кухне возиться, то за шляпку хватаюсь, то какая-то чертовщина в голову лезет..."

- Я испытывал что-то похожее, - смущенно пробормотал Карабичев.

- Да, - улыбнулся Горин, - случаи здесь попадаются самые неожиданные.

Он продолжительно посмотрел на Свешникову.

- Но все же, в чем природа этого... заболевания? - спросил Карабичев. Старик пожал плечами.

- Неизвестно. Вон американцы кричат, что это эпидемия, распространяемая советскими биологами. Якобы выведен такой вирус, который сразу всех кусает. Чепуха, конечно. За несколько часов никакой микроб не может обежать всю землю. Да и что это за болезнь, если человек совершенно здоров? Ни психических, ни физиологических расстройств не наблюдается.