Питт в этом не сомневался. Но это никак не поможет ему найти того, кто убил Аду Маккинли, которая и не думала защищаться. В ее комнате не было следов крови, а на теле не осталось никаких следов насилия – только сломанные ногти. Ни царапин, ни синяков, свидетельствовавших о драке. Только сорванный ноготь на пальце правой руки и несколько сломанных.

– Кто из ее знакомых мог так запросто зайти к ней? – спросил Томас.

– Не знаю, – пожала плечами Солтер. – Может, Томми Леттс… Он захаживал сюда. Он мог зайти, но Ада больше не работала на него. Нашла сутенера получше, как она мне сказала. Даже похвалилась этим.

– Человек, который зашел к Аде, похож на Леттса?

– Нет. – Девушка переменила позу. – Леттс – грязный слизняк. Черные замызганные волосы, как крысиные хвосты, с меня ростом. А этот господин был высокий, с густой вьющейся шевелюрой, чисто одетый, как настоящий джентльмен. У Томми Леттса сроду не могло быть такого пальто, разве что он украл бы его.

– Значит, вы видели гостя Ады? – удивился Томас.

– Нет, никогда его не видела. А вот Роза видела, и Нэн тоже. Бедняжка Нэн совсем сама не своя от горя. Сердце у нее доброе. Ваш доктор помог ей. Хоть и полицейский, а человек… – Агнес состроила гримаску. – Он еще молодой, а потом станет как все.

Более Питт ничего от нее не узнал. Он спросил, не слышала ли свидетельница какой-либо шум, но она была занята с клиентами и ничего не заметила. Это подтверждало, что убийство было произведено без шума, криков и ломания мебели. К этому выводу суперинтендант пришел и сам, осмотрев комнату. Тот, кто убил Маккинли, застал ее врасплох и действовал быстро. Значит, это был тот, кого она знала и кому доверяла.

Томас закончил допрашивать Агнес и вышел в коридор, где его поджидал Юарт. По лицу своего начальника инспектор сразу понял, что ничего нового тот не узнал и что теперь их ничто не спасет от необходимости остановиться на Финли Фитцджеймсе. Последний лучик надежды в глазах Юарта, жадно смотревшего на Питта, погас, и казалось, что он сам стал меньше ростом и как-то усох, хотя человеком был отнюдь не худым.

Суперинтендант, ничего не сказав, лишь едва заметно качнул головой.

Инспектор тяжело вздохнул. В оставленную открытой входную дверь подуло ветром с улицы.

Леннокс ждал их у лестницы. Лицо его казалось желтым при свете полицейского фонаря в полутемном коридоре.

– Фитцджеймс? – внезапно произнес он со странным интересом.

Юарт, словно угадав, что тот чувствует, болезненно поморщился и стиснул зубы. Он еле удержался, чтобы не сказать что-то резкое, но перевел дух и промолчал.

– Боюсь, что так, – согласился с доктором Питт. – Придется позавтракать с ним. Но прежде я должен заехать домой, помыться, побриться и чего-нибудь перекусить. Советую вам сделать то же самое. Пока вы мне не понадобитесь, во всяком случае, несколько часов.

– Хорошо, сэр, – ответил Юарт, хотя облегчения в его голосе не было. Передышка на какое-то время все равно не облегчала стоящую перед ними задачу.

Врач не сводил с Томаса широко открытых глаз, но тот не различал его лица в темноте. Однако суперинтендант чувствовал, как напряжено худое тело доктора под просторным сюртуком – словно у бегуна, готового к старту. Питт понимал его. Его собственный гнев, спрятанный глубоко в нем, был столь же жгуч и нестерпим.

Он отдал Юарту распоряжение оставить охрану у комнаты Ады. Дверь ее не имела замка, а если бы он там и был, то явно не стал бы помехой для местных взломщиков, которых в этом районе было в избытке.